Карл остался в Германии, предоставив епископу Адриану подавлять восстание. Тринадцать кастильских городов признали власть мятежников к тому дню, когда Карл склонил голову перед курфюрстами в кафедральном соборе Ахена и поклялся защищать церковь, слабых и невинных. Фуггер, уже шестидесятидвухлетний, на церемонию не пошел. Зато присутствовал его племянник Ульрих, воочию видевший, как Карл принимает корону, державу и меч. Можно предположить, что Ульрих общался с самим Карлом или с его советниками. Можно также предположить, что он изложил императору последствия «дефолта» Габсбургов и сообщил, что подобное, во-первых, уничтожит репутацию императора, а во-вторых, сделает новые заимствования невозможными. Эти предположения обоснованны, ибо известно, что Карл постоянно помнил о Фуггере. Он писал епископу Адриану из Германии, требуя изыскать способ собрать налоги и доставить деньги в Аугсбург.
Требование шокировало Адриана. Неужели Карл забыл, что Мадрид и другие важные города принадлежат повстанцам? Епископ просил Карла мыслить реалистично. «Ваше величество совершает серьезную ошибку, если полагает, что мы в состоянии собрать налоги и исполнить его пожелание. Ни один город королевства, равно как Севилья с Вальядолидом или любой другой город, не хотят платить ни единого гроша». Адриан выражал сожаление, что бывший ученик вообще заговорил об этом: «Все гранды и члены совета поражены тем, что Ваше величество полагалось на платежи из этих средств».
Фуггер, возможно, спрашивал себя, как он позволил такому произойти. Ведь он всегда был чрезвычайно осторожен. А ныне он рисковал оказаться в том же положении, что и вторая ветвь семейства, «оленьи Фуггеры», которые потеряли все, когда налогоплательщики Левена отказались оплачивать счета Максимилиана. Якоб Фуггер очутился в той же самой ловушке.
Фактически отмахнувшись от вежливых упреков Адриана, Карл велел епископу мобилизовать армию и арестовать и казнить главарей мятежа. Адриан, который позже стал папой, подчинился королевскому приказу. Габсбурги возвращали себе мятежные города один за другим, после взятия Толедо война завершилась. Среди проигравших был и Фуггер. Ради мира Карл согласился отменить повышение налогов. Это означало, что испанский народ уже не заставить оплачивать предвыборные долги монарха. Если Фуггер не задавался этим вопросом раньше, теперь было самое время спросить себя, почему он сглупил, не взяв залог.
В некий момент в разгар выборов императора рабочие повесили табличку на высокой кирпичной стене на восточной окраине Аугсбурга. Табличку украшал текст на латыни, засвидетельствовавший важнейшее достижение рода Фуггеров – еще более важное, чем возведение Карла Испанского на трон Карла Великого. Вероятно, Якоб Фуггер сам сочинил этот текст. Признавая заслуги своих братьев, он попытался соблюсти подобающую скромность, но затем впал в самовосхваление. «Братья Ульрих, Георг и Якоб Фуггеры из Аугсбурга, убежденные в том, что они родились, чтобы служить этому городу, и ощущая себя обязанными вернуть достояние, полученное от всемогущего и справедливого Господа, из благочестия, с открытыми сердцами и в качестве примера для подражания проявили щедрость, передав городу в полновластное владение 106 домов со всем имуществом внутри на благо прилежных и трудолюбивых, но бедных сограждан».
Эта табличка обозначала Фуггерай, жилищный проект для расселения низкооплачиваемых жителей Аугсбурга. Район до сих пор, пятьсот лет спустя, используется по назначению, служит жильем для бедняков. Разница лишь в том, что теперь сюда заезжают туристические автобусы. Это главная достопримечательность Аугсбурга. Гости из таких далеких стран, как Япония и Бразилия, приезжают посмотреть, как жили люди в эпоху Фуггера. Они заходят в дома, гуляют по аккуратно проложенным дорожкам и фотографируют свершение великого аугсбургского банкира и филантропа.
Фуггер начал этот проект, купив четыре небольших дома в нижней части улицы Еврейский холм, у ручья, который впадал в реку Лех. Эти дома ему продали Вельцеры, но вряд ли они сами бывали здесь сколько-нибудь часто. Эту малопривлекательную территорию населял грубый рабочий класс. Если какой-либо район Аугсбурга мог считаться враждебным к банкирам, это было именно тут. Фуггер добился налоговых льгот, указав, что заслуживает поощрения, поскольку будет оплачивать содержание домов.
Рабочие очистили территорию и построили ряд двухэтажных домов с крохотными садиками за каждым. Еще построили больницу для ухода за местными хворыми, стену для защиты от уличной шпаны и трое ворот, чтобы впускать и выпускать жителей. Официальные документы именовали территорию «домами на улице Доброго дела», но уже к открытию этот район получил прозвище Фуггерай. Подобно названию одноименной мануфактуры Фуггеров в Австрии, это название можно перевести как «Место Фуггера» или «Владение Фуггера».
В тогдашней Европе не было ничего подобного. Лейден славился богадельней Святой Анны, в Брюгге имелся Godshuisen
[61]
для пожилых людей. В Аугсбурге действовало несколько приютов для бездомных. Но нигде число домов не превышало двенадцати. Фуггерай предложит беднякам сразу 106 домов для проживания. Если ориентироваться на цифру пять человек на один дом, Фуггерай был способен вместить более 500 человек, то есть каждого шестидесятого жителя города.
Строил Фуггерай Томас Кребс. Это был его второй проект по заказу Фуггера. Еще он построил ризницу в церкви Святого Маврикия. В Фуггерай он изящно сочетал форму и функциональность. Верхний этаж каждого дома имел отдельный вход, так что семья наверху не доставляла неудобств семье внизу. Каждый этаж, площадью 450 квадратных футов, располагал четырьмя помещениями – двумя спальнями, гостиной и кухней. В кухне имелась печь, которая также служила для обогрева; окно в гостиной позволяло матерям присматривать за играющими на улице детьми. В качестве туалетов использовались ночные горшки, содержимое которых предполагалось выливать в ручей, протекавший через район. Ценя приватность, Кребс, с одобрения Фуггера, не стал планировать центральную площадь. Они с Фуггером хотели, чтобы поселение стало убежищем от суеты общественной жизни, а не имитацией такого убежища.
В конце жизни Дюрер написал несколько книг по художественной теории и, пораженный городской схемой мексиканского Теночтитлана, высказал свои взгляды на планировку города. Он отвергал причудливую «случайность» средневековых городков с их извилистыми улочками и смешением стилей и ратовал за симметрию, единство и пропорциональность. Кребс явно разделял эти взгляды. Он сделал крыши домов Фуггерай вровень с окружающей стеной, а улицы между домами проложил под прямым углом. Одинаковость домов порождала ощущение порядка – и снижала расходы на строительство благодаря единообразию дизайна; правда, все дома в результате похожи друг на друга, как близнецы. Кребс решил эту проблему, пронумеровав каждый дом и тем самым присвоив каждому собственный адрес. Исполненные готическим шрифтом, это были первые номера домов в Аугсбурге. Следуя тому же принципу, Кребс повесил у двери каждого дома уникальный дверной молоток – где с завитками, где квадратный, где в форме якоря; это позволяло жителям находить свою дверь на ощупь в темноте. Фасады домов Кребс оживил фронтонами, что копировали фронтоны на домах богачей Аугсбурга. Неброская элегантность Фуггерай вдохновила подражателей. Рядные дома схожих пропорций появились в самом Аугсбурге и в других городах в последующие годы.
