Кем были эти «пустые мешки», саранча и «изверги»? Разумеется, речь о юристах. Вырвавшись из болота церковной юриспруденции, законники, так сказать, дебютировали на светском поприще именно при жизни Фуггера. Их появление связано с развитием капитализма и ростом торговли, что требовало нового, современного свода законов, а также людей, в этих законах разбирающихся. Прежняя правовая система, известная как обычное право, опиралась на здравый смысл в разрешении споров – и на пытки как способ получения признания. Она в целом подходила для отправления правосудия в феодальных владениях, где все друг друга знали, но не поспевала за изменениями в обществе, что претерпевало переход от Средневековья к современности. Не разрабатывая нового права, общество пыталось адаптировать существующую систему, которая казалась достаточно удобной для коммерции и соответствовала привязанности Ренессанса ко всему античному. Имеется в виду римское право, свод законов императора Юстиниана I, кодифицированный в 529 году; эти законы распространялись на всю империю и действовали от Египта до Англии.
Римское и обычное право оценивали права собственности противоположным образом. Обычное право, основанное на христианских ценностях, считало собственность общей. Насколько человек вообще чем-либо владел, он был обязан делиться. Крестьяне, пахавшие земли своего господина, могли охотиться в его угодьях и ловить рыбу в его реках. Все принадлежало всем. Римское право, с другой стороны, чтило отдельную личность выше общества и подчеркивало не столько обязанности, сколько привилегии владения собственностью. По римским правилам господин платил крестьянину за работу, а если крестьянин хотел поохотиться в господских угодьях, с него взимали плату. Римская система поддерживала капитализм, поскольку она признавала частную собственность. Князьям римское право нравилось, ибо оно позволяло присваивать собственность и наделяло большими владениями, чем прежде. Богатые купцы ценили римское право, потому что обнаружили, что хороший адвокат способен хитроумными доводами обойти здравый смысл и добиться успеха там, где обычное право сулило одни убытки. Амбициозные родители одобряли римское право, поскольку юридическая карьера представлялась дорогой к богатству для их сыновей. Они мечтали, что сыновья однажды станут имперскими советниками, магистратами или наемными стряпчими к услугам богачей вроде Фуггера. Немецкие университеты кишели студентами, изучающими юриспруденцию. Но простые люди ненавидели новую систему. Крестьяне, шахтеры и ремесленники в городах воспринимали римское право как систему, призванную обеспечить не правосудие, но кабалу, как закон, не подходящий для тех, кто желает жить свободно. Они считали римское право законом для рабов и их хозяев.
На имперском сейме в Нюрнберге в 1522 году вновь обсуждали Лютера – in absentia, заочно. Фридрих Мудрый отказался выдать его для суда. Он прятал монаха в замке Вартбург в Тюрингии, там Лютер скрывался под именем Георга Юнкера и отрастил бороду для маскировки. Карл сожалел, что годом ранее имел возможность задержать Лютера, но не стал нарушать обещание не трогать его, если он прибудет на заседание.
Пока император беспокоился относительно ереси Лютера, собрание учредило специальную комиссию для расследования деятельности Фуггера и прочих банкиров. Комиссия пошла по пути, проторенному ганзейским скандалом многолетней давности, и предложила поправки к законодательству, призванные «образумить» плутократов. Фуггер сомневался, будет ли император его защищать. Максимилиан был у него в кармане, зато Карл упорно не желал приручаться. Они с Фуггером даже никогда не встречались лично. Не в силах предсказать, как поведет себя Карл, Фуггер вступил в схватку с комиссией, используя ее собственные методы, – то есть привлек законников.
«Антимонопольный комитет» Нюрнбергского сейма составляли именно юристы. Они точно знали, каково отношение Рима к монополиям. Раздражая педантичностью, они открыли слушания по делу банкиров ссылкой на греческие корни слова «монополия» – monos (один) и polonia (торговля). Юридические аргументы постепенно уступили место обмену обвинениями. Комиссия заявила, что финансисты губят экономику «усерднее всех разбойников и воров, вместе взятых». В качества примера привели историю Бартоломеуса Рема, аугсбургского банкира, который несколькими месяцами ранее разграбил обоз, принадлежавший сопернику Фуггера Хохштеттеру. Когда власти арестовали Рема, тот подкупил тюремщиков и сбежал. Комиссия утверждала, что этот случай – хрестоматийный пример поведения финансистов. Сначала те нарушают закон, а потом деньгами прокладывают себе путь на волю. Не имело значения, что жертвой нападения стал Хохштеттер, один из крупнейших банкиров Германии, и что закон уже предусматривал меры против преступников наподобие Рема. Банкиров надлежало остановить, и точка.
Фуггер нанял Конрада Пойтингера, лучшего юриста, какого смог отыскать. Пойтингер получил ученую степень по юриспруденции в Болонье и исполнял обязанности бургомистра Аугсбурга. Прежде он обеспечивал юридическую поддержку Госсемброту и другим участникам злополучного медного картеля. Также он время от времени работал на императора Максимилиана. Задолго до того, как фон Гуттен увлекся призывами к революции, Пойтингер был среди тех, кто помог ему стать поэтом-лауреатом. Дочь Пойтингера возложила лавровый венок на чело фон Гуттена. В свободное время Пойтингер обследовал окрестности Аугсбурга в поисках древнеримских надписей. Его коллекция артефактов включала так называемую «карту Пойтингера», уникальную схему пятого столетия, изображавшую построенную римлянами трансъевропейскую систему дорог.
Пойтингер сообщил сейму, что высокие цены на перец достойны сожаления, однако несправедливо обвинять в этом банкиров. Вина лежит на короле Португалии, который намеренно ограничивает поставки. Он напомнил депутатам, что перец вообще не поступал бы в Германию, откажись купцы нести необходимые расходы. Что касается высоких цен на металлы, они идут на благо обществу, потому что позволяют владельцам шахт платить высокую заработную плату работникам. Пойтингер посоветовал собранию оставить банкиров в покое, поскольку рыночные отношения – материя сложная и плохо поддается регулированию. Кто знает, какими непредвиденными последствиями способен обернуться тот или иной закон? Но комиссия была непреклонна. Опираясь на буквальное толкование слова «монополия», она считала, что банкиры нарушают закон.
Политика тоже сыграла свою роль. Депутаты от Аугсбурга, Франкфурта, Кельна и других бенефициаров крупного бизнеса разделяли точку зрения Пойтингера и отстаивали сохранение статус-кво. Но им не хватало голосов в комиссии, где доминировали интересы малого бизнеса. Комиссия предложила законопроект, который ограничивал капитал коммерческого предприятия 50000 флоринов и запрещал иметь более трех филиалов. Если проект будет одобрен, Фуггеру – чей капитал превышал два миллиона флоринов, а филиалы насчитывали добрую сотню – предстояло вернуться к торговле тканями в комнатушке при доме.
Фуггер пытался бороться честно, нанимая Пойтингера. Когда выяснилось, что это бесполезно, он обратился к проверенным методам и подкупил ряд влиятельных членов сейма. Он рассчитывал уладить спорный вопрос раз и навсегда. Частично он преуспел; собрание завершило заседания, не приняв окончательного решения. Но, к разочарованию Фуггера, главный имперский прокурор Каспар Март продолжил расследование. Ссылаясь на римское право, Март вызвал банкиров в суд. Прокурор проживал в Нюрнберге и находился под влиянием того самого нюрнбергского «кружка», который не так давно затеял диспут о ростовщичестве. Повестку Фуггеру Март велел прибить к двери аугсбургской ратуши. Он хотел напугать банкира. Это был, так сказать, суд по пресс-релизу.
