Справедливости ради укажем, что Максимилиан владел множеством титулов. Он оставался герцогом, а пока он был в Нидерландах, коллегия выборщиков, которым было все равно, кто считается императором, пока их самих не трогают, избрала его королем Германии и посулила императорскую корону после смерти Фридриха. Но что скрывалось за титулом короля Германии? И тем более за титулом императора? На пороге своего тридцатилетия Максимилиан был близок по возрасту к Генриху VII Английскому и Карлу VIII Французскому. Генрих и Карл были полновластными государями, каким стремился стать и Максимилиан. Они располагали войсками, налоговыми поступлениями, дворцами и, самое главное, правом принимать решения. Максимилиан не обладал ничем из перечисленного, являлся фактически марионеткой семи человек, не заинтересованных в дележе власти. О роли нового Барбароссы не приходилось даже мечтать.
В пользу Максимилиана говорили разве что выдающиеся личные качества, выгодно отличавшие его равно от беззаботных искателей удовольствий, наподобие эрцгерцога Зигмунда, и от рохлей, наподобие Фридриха Габсбурга. Привлекательный, атлетичный, он заслужил у поклонников прозвище последнего рыцаря. Он никогда не чувствовал себя счастливее, чем в броне на рыцарских турнирах или на поле брани. Еще он был чрезвычайно трудолюбив. После дня в седле, когда его капитаны попивали пиво у костров, Максимилиан в своем шатре работал с государственными документами. Конечно, у него хватало и недостатков. Он был капризен, легко отвлекался и имел склонность к непродуманным поступкам. Но это был человек умный, решительный, мужественный, желавший сделать все возможное для величия своей семьи. Фридрих верил, что Габсбургов ждет грандиозное будущее, и потому велел нанести на дворцовую посуду девиз «AEIOU». Как стало известно после его смерти, это означало «Alles Erdreisch ist Цsterreich Untertan» – «Вся Земля принадлежит Австрии»
[18]
. Фридрих был убежден, что величие не минует Габсбургов. Максимилиан верил в AEIOU не меньше отца и пытался реализовать этот девиз на практике.
Фуггер правильно понял, что Максимилиан, с его врожденным тирольским благородством, при надобности облапошит скудоумного Зигмунда. Максимилиан добился этого уловкой, какую вполне мог бы предложить сам Фуггер, учитывая изобретательность последнего. Максимилиан одолжил Зигмунду денег, но при условии заклада его владений. Если Зигмунд не погасит долг в течение трех лет, эти территории должны перейти к Максимилиану. Разумеется, Зигмунд не выполнил соглашение. Он мог бы справиться, если бы Фуггер предоставил ему новый кредит. Но Фуггер предпочел видеть в своих клиентах амбициозного Максимилиана. Можно сказать, что Фуггер повел себя непорядочно. Однако он знал, что у Зигмунда нет никаких шансов в противостоянии с молодым и талантливым Максимилианом. Поддержать Зигмунда означало проявить бессмысленную преданность.
После заседания государственного совета, на котором вельможи обвинили Зигмунда в измене вследствие его давних заигрываний с баварцами, эрцгерцог, потрясенный до глубины души, подписал отречение в пользу Максимилиана. Тот не отличался мстительностью. Он позволил Зигмунду провести последние годы жизни в счастье и неге, подарил ему замок с челядью и наделил всевозможными охотничьими и рыболовными привилегиями. Фуггер также не остался в стороне. Легенда гласит, что на смертном одре Зигмунд попросил принести мешок серебряных монет, тех самых, с его изображением. Он хотел снова ощутить прохладу металла под своими пальцами. Фуггер доставил этот мешок лично.
Глава 2
Партнеры
Гора Добрач возвышается на 5700 футов (2160 метров) над уровнем моря; этот увенчанный снежной шапкой великан высится среди высокогорных лугов Юго-Восточной Австрии, обозначая пересечение границ Австрии, Италии и Словении. Деревня Арнольдштайн находится у подножия горы. В двенадцатом столетии монахи, ищущие уединения, построили здесь монастырь. Беды не обошли деревню стороной. В 1348 году, в год «Черной смерти», мощное землетрясение спровоцировало оползень, который похоронил под собой дома крестьян. Дальше – больше. В 1478 году турецкие авантюристы напали на монастырь, убили монахов и всех, кого встретили. В 1494 году турки вернулись и захватили в соседней провинции 10000 человек, которых угнали в рабство. Затем, год спустя, тишину в окрестностях Добрача нарушил визг пил, стук топоров и гул от падения на землю древесных стволов. В Арнольдштайн приехал Якоб Фуггер, который решил построить здесь крупнейшую в Европе мануфактуру.
Коммерческий потенциал региона существовал всегда. Старая римская дорога пересекала реку Драва и вела в соседний Филлах. Торговцы осваивали эту территорию в Средние века, однако землетрясение и набеги турок вынудили их обратить внимание на другие области. Фуггеру нравилась идея быть ближе к своим итальянским клиентам. Используя доходы от тирольского предприятия, он приобрел земли неподалеку от монастыря. Это приобретение стало первым шагом «восточной экспансии» Фуггеров, шагом, который отразил готовность Якоба к решительным действиям, бросающим вызов общепринятому мнению. Это был замечательный ход, который для сторонних наблюдателей выглядел столь же безумным, как и гигантский кредит эрцгерцогу Зигмунду. Сам факт того, что Фуггер совершил эту покупку, в очередной раз подчеркнул поразительную независимость его мышления.
В своих записях он именовал мануфактуру «общевенгерским торговым предприятием», и можно признать, что Арнольдштайн оказался его наиболее выгодным вложением. Понадобилось немало политической изворотливости, чтобы затея окупилась, но именно она принесла Якобу удачу. Даже на смертном одре десятилетия спустя он продолжал заниматься «общевенгерской» торговлей.
История началась, когда Максимилиан, едва получив Тироль, попросил у Фуггера денег на возвращение Вены. Фуггер согласился и подготовил кредитный договор с условиями, аналогичными условиям договора с эрцгерцогом Зигмундом. Он обязывался ссудить Максимилиану средства для отвоевания Вены и вдобавок выделял королю Германии ежемесячное пособие на личные нужды. Даже в ту пору Вена была жемчужиной Европы. Университет обеспечивал городу оживленную культурную жизнь. Собор Святого Стефана, начатый в «увесистом» романском стиле и завершенный в воздушной готике, подарил Вене уникальный центр. «Он стоит больше, чем можно собрать со всего королевства», – признавал боснийский посланник. Корвин перенес двор в Вену сразу после того, как захватил город. Венгрия была богатой, но скучная Буда не могла соперничать с австрийской столицей. Корвин умер спустя несколько лет, и студенты Вены восстали против венгров и призвали Максимилиана их освободить. Подойдя к Вене во главе большого, собранного на средства Фуггера войска, Максимилиан убедил городские власти сдаться. Затем он двинулся в Венгрию в поисках сражений. Венгрия не дерзнула воевать одновременно с турками и с императором; она подписала мирный договор, который открыл доступ в Венгрию немецким купцам. Венграм требовались деньги. Венгерские купцы страдали от участившихся турецких набегов. В итоге они различными способами выводили свои средства из страны. Правительство надеялось, что иностранные инвесторы, наоборот, будут вкладывать деньги в местную экономику. Первым таким инвестором стал Фуггер.
