Выходящая в прямом телеэфире шоу-трансляция «Встреча миров» была организована также на очень высоком уровне – когда еще в истории Человечества случалось нечто подобное?
Облепленные видеокамерами как изнутри, так и снаружи, «шаттлы» посекундно демонстрировали ход эпохальной экспедиции. Суровые и сосредоточенные лица пилотов, четкие и отлаженные действия бортинженеров, скупые шутки научного персонала… Все это не было очередной голливудской постановкой, а происходило в реальности, заставляя собравшихся у телеэкранов землян следить за происходящим с удвоенным интересом.
Волнение астронавтов возрастало – кажущийся не столь грозным издали, постепенно Объект вырос в немыслимую по габаритам громаду. Его давящая на психику монументальность впечатляла даже через экран. О том, как были поражены сами астронавты, можно было догадаться из их сбивчивых фраз, на две трети состоявших из восторженных междометий.
Наконец необъятный Объект заполнил собой все пространство экрана. Попадающие в объективы камер друг друга «шаттлы», на фоне нависающего справа отвесного обрыва, смотрелись как голуби, пролетающие над склонами Эвереста. Однако никаких намеков ни на шлюзы, ни на входные люки, ни даже на иллюминаторы в этой горе так и не обнаружилось.
«Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» облетели вокруг внеземного корабля два раза, так что не заметить их присутствия на его борту попросту не могли. Однако никаких ответных жестов со стороны тех, кто, возможно, находился внутри Объекта, не последовало. Как это понимать, пока никто объяснить не мог…
Гавриил прибыл на сутки позже, чем обещал, то есть как раз в тот день, когда весь мир с напряжением следил за попыткой американских астронавтов пролить свет на загадку появившегося в околоземном пространстве Объекта.
Гавриил пребывал в мрачном расположении духа, ибо радоваться было абсолютно нечему – на Земле происходили непредсказуемые события, не вызывающие оптимизма. В «конторе» висело тягостное молчание, нарушаемое лишь звуками работающего телевизора и периодическими телефонными трелями.
Звонили в основном узнавшие о Гаврииловом прибытии смотрители соседних секторов. Их интересовали как результаты проведенного на Борнео расследования, так и мнение Гавриила насчет взбудоражившего мир явления. Мнение у Гавриила было однозначное: направленная на землекопа провокация небожителей, причем с таким хитрым расчетом, что ни смотрители, ни Исполнители пресечь ее оказались не в состоянии. Ни один смотритель не мог подняться на такую высоту, поскольку их тела предназначались для перемещения лишь в нижних слоях атмосферы – там, где можно было свободно дышать.
Гавриил рекомендовал всем готовиться к худшему. Верхом его оптимизма была лишь надежда на то, что план небожителей сорвется из-за каких-либо форсмажорных обстоятельств. Робкая и маловероятная надежда, как он сам признавал.
– На Борнео мы обнаружили, пожалуй, серьезнейшую из всех зафиксированных ранее аномалий, – сказал Гавриил собравшимся в его кабинете на совещание Исполнителям. – Мнение это не только мое, но и Главы Совета. И пусть затронула аномалия всего шестнадцать аборигенов, ничего опаснее для нас и представить нельзя.
– А что, она может повториться где-то еще? – спросил Свенельд.
– Уверен, что да, – подтвердил Гавриил. – Причем в масштабах более катастрофических, нежели эта. Нами было неоспоримо доказано искусственное и целенаправленное ее происхождение.
– Значит, все-таки юпитерианцы? – полюбопытствовал Роберто.
– Больше некому. Смотритель Матуа оказался прав – усмирительный сигнал пятикратной мощности отскочил от мозга этих землекопов как от стенки горох, потому к их мозгу пришлось подбираться с другого направления: подкинуть на берег якобы выброшенную океаном бочку вина со снотворным. К счастью, эта простая тактика сработала без осечки. Через шесть часов после откупоривания бочки племя – трое мужчин, пятеро женщин и восемь разновозрастных детей – спало как убитое, что и позволило нам без проблем исследовать содержимое их подвергшихся аномалии участков мозга.
– Грубоватая тактика, – заметил Свенельд.
– Согласен, – кивнул Гавриил, – но другого выхода не было. В день прибытия Джейкоб попытался установить мысленный контакт с одним из подростков племени, но тот едва не проткнул Главу Совета копьем. Повышенная и неподконтрольная агрессия, причем заметьте: агрессия только по отношению к представителям наших высших форм Человечества.
– Как же они сумели определить, что вы не обычные туристы-землекопы? – выразил общее удивление Роберто. – Вы что, в открытую перед ними левитировали? – В том-то и дело, что нет! Нам самим это показалось поразительным и ничем не объяснимым. Однако наша «снотворная бочка» пролила свет и на данный факт. Все вы прекрасно знаете, каким образом мы, смотрители, способны контролировать всех остальных, имеющих мозг и нервную систему, земных обитателей. Наш мозг излучает особые волны. Посредством их мы настраиваемся на все отвечающие за поступление в ваш мозг информации каналы, причем не только внешние – глаза, слуховой аппарат, кожный покров, – но и внутренние, коими Хозяин снабдил мозг всех своих творений для доступа к ним самому. Каналы эти пропускают наши сигналы в обе стороны, что и позволяет нам либо брать из мозга необходимые сведения, либо напротив, заносить их туда, причем сведения как информационного, так и приказного, побуждающего к действиям характера. Механизм этот довольно прост, и его изначальные настройки не претерпели изменений с тех пор, как Хозяин разработал и внедрил их во все свои творения. Итак, на Борнео произошло следующее: все нервные каналы, по которым необходимо было подключиться к мозгу этих шестнадцати, оказались заблокированы. Заблокированы наглухо и заблокированы так, как это мог проделать лишь Хозяин! Помните Вавилонскую аномалию? Случай практически аналогичный, но произошедший не сам по себе, а вызванный искусственно и на самом высочайшем технологическом уровне!..
– Невероятно! – вырвалось у кого-то из присутствовавших.
– Но это еще не все, – продолжал Гавриил. – Как только сигнал от нашего мозга поступает в эти заблокированные центры, происходит следующее: из-за особенностей блокирования в мозг землекопа автоматически передается сигнал тревоги, и тот, кто совершил попытку установления телепатической связи, тут же определяется как опасный враг. Отсюда вывод: мы сами рассекретили себя. Вы, Исполнители, – когда пытались произвести усмирительный сигнал, а мы – когда пробовали считывать нужные данные.
– И вся эта сложная процедура была произведена Сатирами? – скептически произнес Роберто. – Даже не верится.
– Мы пришли к заключению, что все это было проделано не просто Сатирами, Исполнитель Роберто, а специально подготовленными Сатирами, – поправил его Гавриил. – И мы также подозреваем, что данная акция может быть проведена не только по отношению к конкретному землекопу, но и одновременно к целой группе таковых. На эту мысль нас навело то, что характер повреждения телепатических каналов был полностью идентичен у всех шестнадцати землекопов. Идентичен настолько, что разницы между видоизмененными участками мозга не обнаружил даже Джейкоб. Все вышесказанное, разумеется, пока так и осталось гипотезой, но версии этой на данный момент придерживаются Главы Совета и я в том числе. Заседание Совета назначено на послезавтра, и мы не завершим его, пока не будет выработана эффективная концепция по противодействию подобного рода диверсиям.
