Мефодий перемахнул через опутанную колючей проволокой ограду, образумил усмирительным сигналом парочку злобных доберманов и напугал окруживших костер бездомных бродяг, один из которых с перепугу запустил в Мефодия пустой бутылкой. Новобранец оставил грубость бродяг без внимания, перепрыгнул через костер и очутился на замусоренной портовой улочке, в этот предрассветный час довольно малолюдной. Парк Латуретт был где-то неподалеку отсюда.
Согласно приказу Гавриила, все выжившие Исполнители обязаны были явиться после операции на оговоренные места встречи. Для группы Гавриила таким пунктом сбора являлся вышеупомянутый парк в Ричмонде, а конкретно – лодочная станция на берегу С-образного озера, расположенного в парке. Срок ожидания Гавриила ограничивался полуднем сегодняшнего дня, так что Мефодий пока не опаздывал.
Мефодий придирчиво осмотрел свой внешний вид. Завтра город наверняка будет продолжать празднование встречи миров (надо думать, неудавшаяся рефлезианская атака на здание ООН не омрачит праздничного настроения горожан), а на Мефодии, как назло, промокшие рваные ботинки, замызганные и проеденные Сатировой кровью штаны да прожженный на спине свитер. Нет, конечно, можно было выдать себя за представителя местного андеграунда – одного из тех, кто только что метнул в Мефодия бутылкой, – но предстоял визит в общественное место, а потому привлекать излишнее внимание не хотелось.
Пройдя вдоль по улице, вскоре Мефодий нашел то, что искал. Интернациональное словосочетание «сэконд хэнд» украшало вывеску неприметного магазинчика под аркой старого дома.
Мефодий еще ни разу в жизни не занимался кражами со взломом, но грабеж и раздевание прохожих импонировали ему куда меньше, а потому пришлось рискнуть. Немного успокаивала мысль о том, что убежать от полицейских он успеет всегда. Оглядевшись по сторонам, начинающий уголовник и рефлезианец Мефодий Ятаганов аккуратно срезал слэйером амбарный замок на двери магазинчика, подергал открытую дверь, немного подождал и, так и не услыхав ни звона сигнализации, ни воя сирен, бесшумно проник внутрь.
Превосходное ночное видение позволило Мефодию подобрать себе подходящий гардероб в полной темноте. Американский «секонд-хенд» оказался на удивление добротным, не чета российскому; видимо, изношенность вещей по эту сторону Атлантики определялась по гораздо более строгим критериям. Чтобы купить у себя на родине кожаную куртку-»косуху» и фирменные, прочные как брезент, джинсы, Мефодию пришлось бы разгрузить на продбазе не один десяток вагонов. Здесь же все это богатство висело свободно и, судя по всему, особым спросом не пользовалось. Мефодий поймал себя на том, что уже начинает придираться к таким мелочам, на которые на староболотинской толкучке не обратил бы никакого внимания, а потому решил закругляться. Дабы несколько успокоить собственную совесть, снятую с себя одежду Мефодий аккуратно развесил на вешалках тут же, хотя и сомневался, что при здешнем богатстве ассортимента она сможет найти себе нового владельца.
Проклиная форсмажорные обстоятельства, новобранец, скрепя сердце, вскрыл кассовый аппарат и распихал по карманам найденные в нем мелочь и купюры. Сумма оказалась не ахти, но до отбытия из Америки могла здорово его поддержать.
Мефодий вышел из магазинчика и, то и дело оглядываясь, побрел по направлению к парку Латуретт. Новобранец особо не спешил – время позволяло, да и не стоило вызывать подозрения у начинающих заполнять улицы граждан.
Ни Гавриил, ни Мигель на месте сбора так и не появились. Мефодий прождал их до четырех часов дня, бесцельно слоняясь вдоль озера и глядя на плавающие по нему стаи диких уток, что облюбовали водоем в качестве транзитного на пути к солнечному Майами. Он спросил у сторожа лодочной станции о том, нет ли поблизости еще одной такой же, но тот лишь отрицательно покачал головой. Впав в уныние, Мефодий купил две банки колы, огромный чизбургер и присел на скамеечку неподалеку от станции обдумать свое горестное положение.
В том, что на месте сбора не объявился Гавриил, не было ничего удивительного – новому Главе Совета требовалось вступать в должность, а не отвлекаться на эвакуацию рядовых бойцов, тем более что на этот счет имелся альтернативный сценарий. Навевало траурные мысли другое – отсутствие Мигеля. Значит, наставник Мефодия все-таки погиб и канул где-то в пучине пролива… Или попал в плен… Хотя нет: пусть Мефодий знал Мигеля совсем недолго, но этого вполне хватало для того, чтобы быть уверенным – Мигель скорее отрежет себе голову собственными слэйерами, чем попадет в плен. Разве что окажется без сознания и у него отберут клинки…
Но даже из такого положения имелся выход. Мефодий не мог думать о нем без содрогания, однако, как истинный Исполнитель, сам готов был проделать это, если потребуется: древний способ самоубийства японских ниндзя. Загнанный в угол ниндзя мог откусить себе язык и умереть от потери крови. А дабы его не успели откачать, откушенный язык и кровь предписывалось проглатывать, до самого момента смерти не показывая вида, что умираешь… Не хотелось думать, что Мигелю суждено пройти через такое, но то, что мастер не прибыл на пункт сбора, указывало на некие непредвиденные и наверняка мрачные обстоятельства.
Мефодий долго сидел на парковой скамье в глубокой задумчивости, однако делать было нечего – пришлось переходить ко второму пункту плана, а именно – выдвигаться на поиск местного представительства «Небесных Врат», чья «контора» располагалась к юго-западу от аэропорта Ла-Гуардия, в Вудсайде. Перенаселенный Куинс являлся неплохим местом, чтобы замаскироваться. Не радовало лишь то, что требовалось снова проделать практически тот же самый путь, но только в обратном направлении.
Немного поколебавшись, Мефодий решил-таки не рисковать, прорываясь через Бруклинский мост, и предпочел более длительную, зато более спокойную поездку железнодорожным транспортом – вариант затеряться среди пассажиров был, пожалуй, лучшим из всех.
Чтобы лучше ориентироваться на незнакомой местности, Мефодий купил подробную карту Нью-Йорка, вызубрил ее наизусть, запершись в кабинке общественного туалета, и там же выбросил, чтобы не походить на приезжего, на которых сегодня будут смотреть с удвоенным подозрением.
Путь предстоял неблизкий, с несколькими пересадками. Мефодий пригляделся к спешащему потоку людей, после чего придал своему лицу такое же озабоченное, как у всех, выражение и нырнул в уличную суету.
Толчея в вагоне была для Мефодия явлением привычным, поскольку ничем не отличалась от подобной толчеи в Староболотинске, разве что окружающая новобранца публика здесь была более многонациональная. У стоящего справа пуэрториканца имелся портативный радиоприемник, посредством которого Мефодий смог войти в курс произошедших за истекшие двенадцать часов событий.
Ликование вчерашнего дня понемногу сошло на нет, и в речах дикторов уже не сквозило то возбуждение, что еще вчера заражало жителей планеты. Один за другим следовали комментарии специалистов по имеющим отношение к «гостям из Космоса» вопросам. Ясности эти комментарии особой не вносили. За редким исключением комментаторы были солидарны друг с другом – Человечество только что шагнуло по пути дальнейшего прогресса. Людям несказанно повезло: они обрели настоящих братьев по разуму.
