— После занятий я приду за платой в лабораторию.
— Ты её получишь, — прошептала я, заговорщицки улыбаясь.
Когда же он удалился прочь, оставив меня вместе с Риной и Браатом, моя улыбка несколько померкла. Плата меня полностью устраивала, но поддерживать легкую непринужденность и заигрывать с магом оказалось не так‑то просто. Всё же у меня совсем другой склад характера, и ношение маски более легкомысленной адепки отняло часть хорошего настроения.
Но всё это ерунда в сравнении с тем, что явственно ощутимо: сегодня произойдет нечто крайне важное. Переломный момент, который я никоим образом не должна испортить. И я не должна разочаровать мага в поцелуе. Уж его работа стоит какого‑то не слишком долгого прикосновения губ, а с меня не убудет. Приходилось мне в своей жизни и прежде целоваться, не испытывая любви или безумного влечения. Всё получится и в этот раз.
Мы с однокурсниками ещё некоторое время продолжали толпиться у теплиц, ожидая задерживающуюся магистра. Впрочем, с неё сталось бы и вовсе забыть про занятие.
— Слышал, твой Хараш вчера в очередной раз уделал Бераака, — заметил Браат, в то время как остальные косились на меня исподтишка.
К этим взглядам я уже привыкла. Пусть они лучше судачат обо мне и Азере, подозревают меня в нечестных способах попадания в команду, сравнивают меня с Амелиной, чем задумываются над моим странным поведением. Сейчас их более беспокоят мои предполагаемые взаимоотношения со старшекурсникам, чем моя собственная персона и богатый внутренний мир.
— Да, — подтвердила я, игнорируя слово «твой». — Но Антэн тоже хорош, ты бы видел его заклинания!
— Посмотрим, как он на играх себя покажет, — заметил оборотень. — Я в любом случае буду болеть за команду однокурсницы.
Я улыбнулась против воли от таких слов. Вроде и убеждаешь себя, что на команду плевать… но нет, становится тепло, когда говорят про моим мальчиков и причисляют меня к некоей группе. Может, мне нужно было быть одиночкой в этом мире с точки зрения более правильной стратегии адаптации, но… получилось как получилось. И я даже этому рада. В конце концов, именно благодаря такому стечению обстоятельств моя проблема и близка к решению.
— Надеюсь, мы не проиграем из‑за меня, — изобразила обеспокоенность я, впрочем, не сильно‑то и кривя душой.
— Насколько я понял, Хараш и сам по себе силен, — ободряюще заметил Бераак. — Так что если он и проиграет, то уж точно не по твоей вине.
— Тебе легко говорить, ты‑то не в команде.
— По больному бьёшь, Алесан, — притворно скривился он, хватаясь за сердце. — Все и так сгорают от зависти, а тебе ещё надо об этом напомнить!
Он укоризненно покачал головой, заставляя меня устыдиться.
— Прости, Киран, — извинилась я. — Уверена, в следующем году и ты попадешь в команду. У тебя такие успехи, что тебя с руками и ногами оторвут. И тебе не придется идти на такие жертвы, как попадание в «пасть».
— Знаешь, ради такого я под заклинание похлеще попал бы, — мечтательно проговорил Браат.
— Что ты, Киран, нельзя так говорить! — возмутилась доселе молчавшая Рина. — Темная мать услышит, да и нашлёт на тебя что посильнее.
— А Светлая защитит, — с усмешкой ответил зельевар, возражая подруге с помощью её же оружия.
— Да будет на то её воля, — подняв на мгновение вытянутые руки вверх, произнесла Рина.
Я, не удержавшись, закатила глаза, Киран же понимающе хмыкнул, но промолчал, не желая обижать набожную Рину.
Тут послышалось грохотание. Магистр появилась из‑за угла и на всей скорости врезалась в глиняную кадку с алоэ.
Послышалось сдавленное упоминание Темной матери в нелестном контексте, отрывистое «архаэл моэ неравэ» — и горшок снова стал целым и невредимым. Спасителем растительности оказался магистр Тардаэш. По всей видимости, он снова нас сегодня сопровождает.
От теплиц мы привычной дорогой двинулись в лес. Рина говорила мне о выполненном задании, я же слушала её вполуха, периодически отвлекаясь на смешки следующих позади Бераака и Лонира. Те так громко обсуждали девушек с курса, что удивительно, как те не превратились в вареных раков. Так как мы с Риной шли совсем рядом, нас коснулись совсем чуть — чуть, обозвав Рину «нашей храмовницей», что было сродни насмешливому комментарию «наша монашка» из моего родного мира, а меня — «везучей златьей». Последнее, если мне не изменяет память, местная золотая монетка. Такое сравнением мне льстило, хоть его и вызывали одни лишь мои волосы.
Когда запустили маяк, я снова отдалилась от однокурсников. Я знала, что будет дальше, что он меня найдёт. Это уверенность не покидала меня с момента, как я его видела, хоть он и скользнул по мне всего лишь легким косым взглядом.
Обирая лепестки с фиолетовых цветков местной магической разновидности незабудки, я была готова к его появлению. Думала, как и прежде, он неожиданно выйдет откуда‑то из‑за спины. Но всё оказалось иначе.
Прямо передо мной возник столб черного дыма, скрученного в непрерывном завихрении. Я отскочила на несколько метров, с ужасом наблюдая, как дым постепенно принимает очертания существа в черном.
Это было так страшно… действительно потустороннее. Когда он сделал шаг, место его возникновения оказалось покрыто серым пеплом, тонким слоем укрывшим прежде цветущую поляну с незабудками.
Он замер, увидев ужас на моем лице.
Я же замерла, пытаясь вернуть картину мира на место. Это не должно меня настолько ужасать, не должно. Подумаешь, дым, подумаешь, пепел! Мир‑то магический, я должна быть привычной к таким фокусам.
Поэтому я просто отвернулась, давая себе время на приведение выражения лица в порядок. За спиной оказались ещё незабудки, поэтому я присела и принялась немного дрожащими руками срывать лепестки.
— Я тебя напугал?
Вот теперь его голос послышался из‑за спины, как я и ожидала первоначально.
— Да, немного.
Он подошел ближе и застыл серым изваянием у дерева, наблюдая за мной. От такого внимания руки, как нарочно, стали дрожать ещё сильней, но я упорно не прекращала своего занятия, чтобы не заговаривать с ним. Ведь пока у меня есть дело, времени на праздные разговоры вроде как нет.
— Как ты себя чувствуешь?
Теперь уже наступила моя очередь застыть.
— Что?
— Всё в порядке? — переиначил вопрос магистр.
— Да, нормально, — пожала плечами я, возвращаясь к прерванному занятию. Всё же странный он. Хотя нет, не странный, но просто чужеродный настолько, насколько это вообще возможно.
Его взгляд прожигает насквозь, кажется материальным, осязаемым… Как вести себя, когда ощущаешь себя лабораторной крысой? Когда каждое твоё движение фиксируется, изучается, анализируется? Неужели и его периодические странные намёки — тоже часть эксперимента по выбиванию меня из колеи? Я уже даже не знаю, что для меня лучше — быть объектом изучения или объектом симпатии каменного чудовища.
