* * *
Наджахад, шейх Йялы, не знал печали. И не потому, что город его был богат – и внушительная часть этого богатства непересыхающей рекой текла во дворец шейха. И даже не потому, что Наджахаду везло – слуги его боялись, а семью выкосил северный мор, и забрать у него власть никто бы не осмелился. Даже боги улыбались Наджахаду – за время его правления город не тронула ни одна засуха, и пустыня отступила, а плодородная земля оазиса дарила богатые урожаи фиников, кишмиша и фиг, – Наджахад все это воспринимал как должное. Лишь одного боялся шейх – скуки. Костлявой тенью всегда она прячется за плечом удачливых правителей. Но Наджахад знал, как с нею бороться.
Наджахад, шейх Йялы, любил шутить. А раз был он шейхом, то и участвовали в его забавах все придворные – от последнего кухонного раба до визиря. Все хвалили находчивость шейха и смеялись вместе с ним.
Не знал печали Наджахад. Ночами, под видом обычного горожанина выходил за дворцовые ворота с двумя верными рабами – и, гуляя по заснувшему городу, придумывал все новые и новые забавы.
В эту ночь долго думать Наджахаду не пришлось.
От мальчика несло перегаром, лохмотья когда-то богатой абаи красноречиво говорили о внезапно обрушившейся бедности. Очевидно, мальчишка был сыном какого-нибудь неудачливого торговца. Или даже царедворца. Ничего необычного – таких попрошаек в любом городе полно. Милость Манат, увы, переменчива.
Что действительно удивило Наджахада – взгляд, которым окинул его мальчик. Яростный, даже злой – из-под полуопущенных ресниц.
– А-а-а, шейх… Что, дома не сидится? – заплетающимся языком пролепетал мальчик, юзом проходясь мимо подобравшихся слуг Наджахада и останавливаясь перед покрытой трещинами стеной ближайшего дома.
– Ты меня знаешь? – весело откликнулся Наджахад.
Мальчик обернулся и ухмыльнулся.
– Да… Чего желаешь, о лунолисый… липый… литий… ли…
Наджахад со смехом перебил его бессвязное бормотание.
– А чего желаешь ты, о мой догадливый друг?
Мальчишка засмеялся ему в тон, а шейх продолжал:
– Богатства? Хочешь? Титул? Власть?
– Ну кто ж… не… хочет, – глаза мальчика закатились, и он бухнулся лицом прямо в зловонную лужу. Впрочем, чистым и ароматным он и раньше не был.
Наджахад подошел, осторожно перевернул его носком загнутой, расшитой бисером туфли. Мальчик с трудом приоткрыл глаза.
– Будьте вы все… прокляты…
«Забавный, – подумал Наджахад. – Вот бы мне его во дворец – шутом».
Тогда-то и родилась последняя шутка удачливого шейха, стоившая ему рассудка, его визирю пары седых волос, а Манат – пары минут искреннего смеха.
Но Наджахад ничего об этом не знал – он повернулся к слугам и коротко приказал поднять мальчишку и нести во дворец.
А на другом конце города светловолосый юноша, плюнув на опасность, разыскивал своего друга по всем портовым чайханам. Но кто ж поймает птицу-удачу, когда она не хочет быть пойманной?
* * *
Валид проснулся от странного ощущения – будто он проваливается во что-то мягкое. Сначала это вовсе не было неприятно, но потом, когда Валид окончательно проснулся, испугало. Один раз он так уже падал – с неба, теряя чудесные лазоревые перья. Это было страшно – и сейчас Валид забарахтался, взбил руками перину, на которой лежал, расшвырял подушки.
– О великий, сиятельный шехзаде, – раздался голос сбоку, и Валид, остолбенев, уставился на виднеющуюся за занавесками балдахина фигуру. – Вы уже проснулись?
Валид откинулся на оставшиеся подушки и тяжело вздохнул. В голове царил туман – человеческие наркотики и яды на Валида не действовали, зато капли спиртного хватало, чтобы захмелеть. Поэтому все, что было вчера, мальчишка помнил смутно. Очень смутно – еще и голова раскалывалась.
– О луноликий шехзаде, вы позволите своему рабу принести вам чашу для омовений?..
– Амин, ну все, хватит, – поморщился Валид, перекатываясь на бок. – Я вижу, что ты тоже умеешь шутить. Но серьезно…
– Шехзаде?
– Сам такой.
– Но… ясноликий шехзаде, как же так? Вы снова не узнаете меня, вашего верного раба?
Валид, морщась от головной боли, потянулся, распахнул занавески и, изогнув бровь, уставился на сгорбившегося старика в расшитой золотом и жемчугом мантии придворного. Старик был йяльским визирем – и Валиду стало интересно, как Амин сумел уговорить его на эту глупую шутку. И зачем?
С образом Амина, которого Валид знал, это совершенно не совпадало.
– Шехзаде?
– Да узнал я тебя, узнал… – Валид заметил на столике у окна блюдце с рахат-лукумом. Кивнул «подай, мол». И, когда получил, продолжил: – Ты визирь Йялы, шейха ненавидишь, сына своего на его место прочишь. Сын против, и ты уже отчаялся… Что?
Визирь бухнулся перед ним ниц.
– О, великий шехзаде, за что вы так со мной?! Я почитаю вашего уважаемого отца, как самого Вадда…
– Угу, прямо как Вадда! – отправляя в рот еще один кусочек белого лакомства, пробубнил Валид. – Постой-ка… Какой отец?
– Ваш великий, осененный милостью Манат отец, наш любимый шейх…
Валид подавился лукумом. Уставился на все еще распластавшегося перед кроватью визиря. Перевел взгляд влево, на резную ширму с танцующими по золотому фону журавлями. И захохотал.
– Шехзаде! – засуетился визирь, весьма резво для своего возраста вставая. – Лекаря! Лекаря несчастному шех…
– Заткнись, старый пень! – резко оборвав смех, произнес Валид. – Тоже мне, выдумал – лекаря. Будешь тут мне орать – папке нажалуюсь, понял? А теперь пшел вон отсюда и прикажи, чтоб мне подали все сладкое, что есть во дворце, а также десять самых красивых девственниц из Сераля.
– Но наложницы… Вы еще юны, шехзаде…
– Тебе папа что сказал – слушаться меня, – ухмыльнулся ему в лицо мальчишка. – Вот и слушайся. Пшел отсюда!
Визирь подскочил к двери – в стену рядом с ним врезалось деревянное блюдо от лукума. Упало на пол, испачкав туфли визиря липкими белыми крошками.
– И без сладкого не возвращайся!
Визирю пришлось слушаться. Тем более что маленький паршивец повторил приказ шейха буквально слово в слово. Ах, как визирь действительно мечтал, чтобы этот умалишенный Наджахад когда-нибудь доигрался, и на трон сел его внучатый племянник, сын визиря. Но Манат любила нынешнего шейха, будь она неладна, эта капризная старуха!
А Валид, хихикая, соскочил с кровати и босиком прошлепал к ширме.
– Ну что, папочка. Здравствуй!
* * *
Амин сидел на полу у круглого окна каюты. Нетронутые, ждали Валида фрукты и сладости в громадной чаше на столе. Поняв, что мальчишка не вернется, Амин махнул рукой, предложив их Насиму, но тот испуганно отказался.
