Меднокрылая отступила на шаг, глядя на мёртвого дракона у своих лап. По арене разнёсся гул разочарования. Опустив крылья, Беда обернулась к королевскому балкону.
Повелительница уже стояла у перил.
– Какая скука, – прошипела она и добавила громко, поднимая голову и обращаясь к узникам: – Надеюсь, среди вас найдутся храбрецы, не то что этот жалкий червяк!
Храбрости Глин не ощущал в себе ни капли. Чем драться с таким неслыханным чудищем на потеху королеве, лучше уж, как Горизонт, самому оборвать свою жизнь.
Королева Пурпур повернулась к толпе на трибунах, высоко подняв изукрашенные рубинами крылья.
– Не печальтесь, завтра у нас особое представление, такого вы ещё никогда не видывали! И на сей раз я жду, что кто-нибудь постарается меня развлечь, не то что некоторые. – Её тяжёлый взгляд упал на Беду, стоявшую у обгорелого трупа, и та пристыженно опустила голову. Повелительница махнула лапой. – Все свободны!
Она повернулась и двинулась прочь. Стражники повалили следом в подземный коридор, не забыв прихватить и мраморное дерево. Глин вытянул шею, всматриваясь в Ореолу. Глаза у радужной были закрыты.
Может, её чем-то опоили? Угрозами заставили смириться? Болеет? Мало ли что могло стрястись…
Трудно сказать, чья судьба больше пугала земляного дракончика: Ореолы, Солнышка, о которой так ничего и не удалось узнать, или Звездокрыла – а вдруг как раз ему и придётся завтра развлекать королеву? Что означало это её «никогда не видывали»?
Когда дело касалось географических карт, исторических дат и событий, Звездокрыл неизменно оказывался первым, но в бою один на один его когти мало чего стоили. Схватку на арене ночной едва ли переживёт.
Глава 16
Когда солнце стало склоняться к вершинам дальних гор, Глин незаметно задремал, утомлённый тревожными мыслями о друзьях и возможностях их спасения.
Разбудил его запах жареной дичи и урчание в собственном желудке. Две луны стояли высоко над головой, а третья укрылась за отдалённым горным пиком, окутанным желтоватой светящейся дымкой. Дракончик уже начал привыкать к грандиозности окружающих пейзажей, совсем не похожих на то, что он мог увидеть в подземельях.
Он повернул голову на запах пищи… и от неожиданности чуть не свалился со скалы.
Сложив крылья и туго обернувшись хвостом, на краю каменной площадки примостилась Беда, явно стараясь занимать как можно меньше места. И всё же она сидела совсем близко, и жар от её медно-красной чешуи исходил страшный. Приятное убаюкивающее тепло Солнышка или Бархана не шло ни в какое сравнение. Это был жар вулканической лавы.
– Ну, наконец-то, – улыбнулась Беда и кивнула на кусок мяса, который лежал между ними. – Вот, принесла тебе вкусненького. Специально стражника посылала. Ничего, что подгорело немного? – Она виновато растопырила передние лапы.
Запах напоминал жареную утку. У Глина текли слюнки, но приближаться к Беде было страшно: а вдруг обожжёт, хоть бы и случайно?
– Не бойся, – сказала она, угадав его мысли, – я не буду шевелиться. – И добавила, оглядываясь на спящих узников вокруг: – Просто подумала, что так незаметнее, чем летать вокруг.
Вот тебе и чудище! Неужели эта заботливая милашка и есть тот самый жестокий убийца с королевской арены?
Глин осторожно протянул лапу, пододвинул к себе мясо и проглотил почти не жуя. В пасти остался привкус золы и хрустящие кусочки угля.
– Вот это да! – изумилась Беда. – Ну и аппетит у тебя. Хочешь ещё?
– Мне хватит.
Она хмуро провела когтем по трещине в скале.
– Может, мне уйти?
– Не надо, – буркнул Глин, и в её глазах мелькнуло удивление, – лучше поговорим.
– Ты разве не боишься меня? Видел же, что я умею.
– Боюсь, конечно, – не стал он скрывать, – но не с голубями же беседовать. Только и болтают, что про ремонт гнёзд, да на кого сегодня успели нагадить.
Беда сдержанно хохотнула. Вообще, она была какая-то подавленная, совсем не то, что в прошлый раз.
Глин заглянул ей в глаза.
– Что с тобой?
Она часто заморгала, не ответив, потом произнесла задумчиво:
– Странный день сегодня.
– Почему?
– Тот песчаный… Горизонт… он просто сдался. – Забывшись, она приподняла крылья, и Глин испуганно сжался. – Зачем? Ну кто так делает… Наверное, надо было отпихнуть его, чтобы дрался как следует. Её величество очень рассердилась.
– На тебя? Ты же не виновата.
– Думаешь? – Она снова моргнула, потом покачала головой. – Нет, королева права. Я отвечаю за то, чтобы бой был интересным, даже если противник ленится.
– Зачем тебе это всё? – нахмурился Глин. – Ради неё? Или ты так любишь… драться?
Он чуть было не сказал «убивать», но побоялся услышать ответ. Вдруг ему тоже понравится, если за это не станут наказывать? А может, понравится тому убийце, которого взрослые так хотят в нём пробудить? Может быть, завтра на арене…
– Конечно, – кивнула Беда. – Дерусь я хорошо, а больше ничего и не умею. И ради неё тоже, ведь она моя королева, а я королевский паладин!
– Почему ты? – он не решился спросить прямо: «Что с тобой не так?»
– Ну, меня никто не любит, все обходят стороной. Ты же сам видел. Слишком много огня, такая уж я родилась. Обычно таких сбрасывают с высокой горы. Моя мать… – Беда нахмурилась, – так и хотела сделать, но королева спасла меня, а её наказала… казнила.
– Ого, – протянул он.
Она кивнула.
– Да, вот так, а ещё я сожгла своего близнеца, когда ещё мы были в яйце. Вытянула из него весь огонь, а самого спалила дотла. – Беда повела крыльями с деланной небрежностью, но голос её дрожал.
– А я, едва вылупившись, напал на других драконят в гнезде, пытался их убить. – Глин поежился, так странно это прозвучало вслух. – То есть, так говорили взрослые, сам я не помню, конечно.
Она кивнула с улыбкой.
– Выходит, и ты, и я вылупились из яйца, чтобы убивать драконов.
Глина передёрнуло от этой улыбки. А может, она права? Может, ему как раз и предназначено стать таким же убийцей?
– Вообще-то, мне не очень хочется, – признался он. – Драться нравится, но убивал я только на охоте.
– Её величество говорит, что надо следовать своей собственной природе. Так она меня и воспитывала – разрешала быть собой. Будь тем, кто ты есть на самом деле, и всё наладится.
– Надеюсь всё же, что на самом деле я не… – Глин запнулся, увидев, как она поморщилась. – Нет, не то чтобы… – Ну, молодец! Как теперь станешь выкручиваться? Скажешь, что убийцей быть не так уж плохо? Или что ей это идёт? – То есть, мне кажется, что каким бы ты ни родился, это не обязательно на всю жизнь. Всегда должен быть выбор, понимаешь? Я хочу быть кем хочется, а не кем должен. А ты… тебе разве никогда не хотелось стать другой, если бы ты могла?
