Как только встречающие заняли отведенные им места, вместе с небольшой группой телохранителей пожаловал и дорогой гость, словно до этого он незримо парил над головами землян и поджидал, когда те прекратят суету и настроятся на торжественный лад.
Материальная оболочка Юпитера на все сто соответствовала его статусу Повелителя. И пусть сам Председатель был не крупнее своего ближайшего сподвижника Нептуна, исходящая от него властность ощущалась где-то на уровне животных инстинктов. Причем властность эта была вполне естественной – когда держишь в подчинении половину Вселенной, выглядеть невысокомерно попросту невозможно.
Юпитер со свитой описал над площадью круг почета, сорвал бурные овации и плавно приземлился прямо на трибуну. Серебряный обруч на его голове, что был на два пальца толще обручей остальных высших юпитерианцев, сверкнул огромным, с абрикос, рубином, словно отсалютовал на приветствие землян.
Все присутствующие на трибуне миротворцы склонили головы в почтительном поклоне. Генсек ООН, Президент и мэр слегка замешкались: следует ли поступать таким же образом или все-таки ограничиться простым рукопожатием? Но раз подобного нюанса этикета никто с ними не оговаривал, земляне по общему согласию сначала вежливо кивнули, а затем по очереди протянули Повелителю руки, которые тот с подчеркнутым уважением пожал.
Восторг толпы сотрясал центральную площадь Староболотинска несколько минут кряду, символизируя, что дружественные отношения между землянами и миротворцами отныне перешли на новый этап развития.
Правда, продлился этот этап от силы час.
Мобильный телефон на столе перед Гавриилом настойчиво заверещал, оторвав Главу Совета от телевизора, где шла прямая трансляция приветственных речей, коими щедро одаривали друг друга представители обеих сторон. Голос в трубке был настолько громким и встревоженным, что Мефодий расслышал его, даже не напрягая слух. Принадлежал голос одному из стерегущих Усилитель «комендантов».
– Их здесь сотни!.. Слышите меня, смотритель Гавриил?! – взволнованно кричал «комендант». – Сотни! И они повсюду!
– Спокойно, исполнитель! – приказал Гавриил, приподнимаясь со стула, – волнение передалось и ему. – Доложи как следует, кого вы засекли? СОДИР? Военные?
– Сатиры!.. Сатиры, смотритель Гавриил, и их здесь сотни!.. Они уже растерзали двоих из нас! Нам с ними не справиться! Что прикажете делать?!
Гавриил оторвался от телефона и обвел напряженным взглядом сидящих в кабинете Мефодия, Кимберли и Мигеля. Было похоже на то, что Глава Совета смотрителей ищет совета, но безуспешно.
– Всем патрульным группам: немедленно отходите! – наконец принял решение смотритель, но в голосе его не ощущалось былой твердости.
Ответа он не дождался. В трубке что-то заскрежетало, захрустело, и перед тем, как пропала связь, маленький телефонный динамик издал пронзительный, напоминающий визг циркулярной пилы звук. Боевой клич Сатиров смог повергнуть в ужас кого угодно даже посредством телефонной связи.
Все смотрители и исполнители, кто не присутствовал на центральной площади города, через минуту уже находились в комнате для конференций.
– Лететь нельзя! – отверг предложение одного из смотрителей Гавриил. – В воздухе полно боевых вертолетов и авиации. Нам не дадут покинуть пределов города. Придется двигаться по земле!
– Но все проспекты и главные улицы перекрыты войсками! – возразил Свенельд. – Кругом пробки, и на точку отсчета мы попадем в лучшем случае к вечеру!
– Что с подкреплением за чертой города? – спросил Глава Совета.
– Смотритель Иошида еще не вернулся, – ответил ему смотритель Матуа – смуглый куратор полинезийского сектора. – Звонил утром и сказал, что группа из полусотни исполнителей под видом стройбригады прибудет на окраину лишь послезавтра к ночи.
– Проклятье! – бросил в сердцах Гавриил, но тут же взял себя в руки, не желая усугублять и без того нервозную обстановку. – Они отвлекли наше внимание этой встречей, а сами совершили обходной маневр и блокировали точку!
– Как, вы говорите, доложила охрана? – уточнил у Главы Совета Свенельд. – Сотни Сатиров?
– Да, они так и сказали: «Сотни!»
– Но откуда их здесь сотни? Еще вчера их в городе было не более восьмидесяти, включая консультантов СОДИР! И все они, по данным разведгруппы, сегодня на площади!
Никто не смог дать этому разумного объяснения.
– Исполнитель Мефодий! – обратился Гавриил к акселерату. – Вот тебе карта маршрута…
Перед глазами Мефодия, будто видеозапись при ускоренной перемотке, пробежал весь путь к месту сокрытия Усилителя, спрятанного на самом деле не так уж далеко от города: северо-западная окраина, лесной массив, известный староболотинцам как непривлекательный для пикников заболоченный участок. Сырость, тяжелый, пропитанный запахами гниения воздух и стаи мелкого гнуса, способные за час обескровить даже слона.
– В гараже я видел мотоцикл, хватай его и дуй к точке отсчета! Меня не волнует как – хоть подворотнями, хоть под землей, – но только через полтора часа я должен получить подробнейший доклад обо всем, что там творится! А мы с вами все же рискнем прорваться туда на автобусе…
Получив приказ, Мефодий подскочил с места и кинулся к выходу, надеясь, что рекомендованный транспорт исправен и не заартачится в самый ответственный момент. Единственное, что он успел сделать, прежде чем покинуть помещение, – на короткий миг прикоснуться к руке Кимберли; нормальное прощание отняло бы сейчас драгоценные секунды…
Ни Мефодий, несущийся окольными путями к точке отсчета на дребезжащем, как консервная банка, мотоцикле, ни отправившиеся вслед за ним на автобусе остальные смотрители и исполнители не увидели кульминации встречи Председателя миротворческого Сената. И пусть все случившееся на центральной площади не стало для исполнителей и смотрителей откровением, тем не менее момент они пропустили переломный, исторический, который имел право называться настоящим моментом истины.
Торжества на площади продолжались, одна приветственная речь сменяла другую. Староболотинцы, не избалованные подобными широкомасштабными акциями, реагировали на каждое выступление искренним восторгом. Гости города дружно им в этом помогали.
Председатель, чей неотразимый шарм подлинного лидера магически воздействовал на землян, светился дружелюбием и рисовал Объединенному Человечеству такие жизнерадостные перспективы, которые раньше боялись описывать самые оптимистичные из утопистов. Правдивость его слов подкрепляла лучезарная улыбка стоявшей позади красавицы-миротворицы, чьи руки, отрубленные кровожадным рефлезианцем, вновь отросли, как…
«Как головы Лернейской гидры!» – подумал Мефодий, когда месяц назад снова увидел Афродиту.
Во время выступления Генсека ООН откуда-то с северо-запада появился один из высших миротворцев и, стрелой прочертив небо над площадью, приземлился на трибуне. Подойдя вплотную к Председателю, миротворец учтиво склонил голову, после чего поднял взгляд и молча кивнул. Председатель окинул взглядом площадь, а затем развернулся и грубо отстранил Генсека от микрофона. Ошарашенный Генсек попятился назад и от неожиданности уронил с носа очки.
