«Скользкий колпак» являлся особой смотрительской функцией, позволяющей путем видоизменения естественного человеческого биополя заставить его отражать окружающую действительность. Попавший под «скользкий колпак» становился не то чтобы невидимкой, но по крайней мере не задерживал на себе досужие взгляды. От создающего «колпак» смотрителя действие это требовало огромной энергоотдачи, и чем больше народу брал он под свою защиту, тем тяжелее ему приходилось.
Смотритель Гавриил владел этой функцией мастерски, чему свидетельствовало его успешное удержание под «колпаком» своего подразделения во время прошлогодней нью-йоркской Встречи Миров. Так что, находясь под прикрытием Главы Совета, Мефодий ощущал себя гораздо увереннее, чем если бы они сопровождали любого другого смотрителя.
Удерживать «скользкий колпак» в течение двенадцати часов было не по силам даже Гавриилу. Из-за этого группа акселератов двигалась короткими бросками с непродолжительными перерывами. После каждого броска Гавриил отирал пот и переводил дыхание. Мефодий уже давно усвоил, что смотрители отнюдь не всемогущи и устают так же, как простые люди, поэтому глядел на Главу Совета с искренним сочувствием – все-таки пожилой человек, а тут приходится не только работать на износ, но еще идти туда, откуда раньше никто из них невредимым точно бы не вернулся.
Собственно говоря, по причине полной неизвестности Гавриилом и были задействованы именно акселераты, а не кто-нибудь из собратьев-смотрителей. Там, куда шли Глава Совета и исполнители, могло случиться все, что угодно, – от мелкой потасовки до массового побоища, – и терять жизнь смотрителя было бы неоправданным риском. Заставлять гибнуть акселератов тоже являлось нецелесообразным, но они, по крайней мере, были не такой невосполнимой утратой, о чем Мефодий немного сожалел – собственная уникальность здорово тешила его самолюбие. Но появиться вовсе без сопровождения было бы крайне несолидно – те, кто назначил Гавриилу встречу, должны были узреть перед собой силу, а не одного-единственного человека, пусть даже лучшего из лучших.
Путь Гавриила и его сопровождающих пролегал в направлении пригородного поселка Рогово, находящегося на побережье водохранилища, в эту ноябрьскую пору уже скованного у берегов тонким льдом. Рогово пустовало, как и все прифронтовые земли: население поселка было в принудительном порядке эвакуировано из зоны конфликта. Дачники, в летнюю пору составляющие большую часть жителей поселка, разъехались еще в сентябре, то есть аккурат перед началом трагических событий.
Сначала миновали район, контролируемый юпитерианцами. Гавриил предупреждал, что при столкновении с небожителями лоб в лоб не поможет никакой «скользкий колпак», поэтому группа старалась держаться открытых, не заметенных снегом пространств – там, где можно было далеко обойти Сатиров и не оставить за собой следов.
Путники пережили несколько тревожных часов. Сатиры отличались от воинских подразделений землян тем, что абсолютно не нуждались в отдыхе, а потому могли нести боевое дежурство бессменно и круглосуточно. Где большими группами, где малыми, а где вовсе поодиночке, юпитерианские пехотинцы передвигались по окраинам и пригороду Староболотинска, и не было минуты, чтобы Гавриил и исполнители не наблюдали кого-то из них. У Мефодия эти перемещавшиеся в беспорядке вражеские толпы вызывали ассоциацию с кружением мух над выгребной ямой, в которую постепенно превращался некогда цветущий город.
Нейтральная зона между противниками была по протяженности такой, какой ее соизволила отмерить более сильная сторона. Равнялась она приблизительно полутора километрам. Акселерату это изуродованное взрывными воронками пространство напоминало фотографию поля возле деревни Прохоровка после отгремевшего там грандиозного танкового сражения Второй мировой войны. Остовы бронированных машин всех разновидностей покрывали едва ли не каждый квадратный метр изрытой взрывами и танковыми гусеницами земли. Однако боевая техника не была искорежена или сожжена. Бока ее испещряли аккуратные разрезы, кое-где валялись ровные, словно вырезанные фрезой из стальных остовов куски металла. И точно так же, как на юпитерианской территории, – заметенные снегом останки человеческих тел, над которыми здесь боялись слетаться даже вороны.
Пробираться по укрепрайону землян было намного проще и быстрее. Войска стояли на позициях, двигались в основном мобильные патрули и изредка воинские подразделения в полном составе. Прожектора не рыскали, так как электромагнитные удары со стороны юпитерианцев гасили их моментально. Несмотря на современные виды вооружения, армейские части существовали как при дореволюционной эпохе: горели костры, дымили полевые кухни, тускло мерцали квадратные оконца армейских палаток. Сигаретные огоньки, словно светлячки, вспыхивали, перемещались, гасли и вновь вспыхивали в темноте.
Опустевшее Рогово находилось в глубине прифронтовой зоны, и в его окрестностях можно было передвигаться без «скользкого колпака». Но и здесь приходилось быть крайне осторожным – воинские патрули периодически прочесывали местность в поисках вездесущих репортеров, которые желали в тайне от военных посетить театр военных действий, занимающий центральное место во всех мировых новостях.
Почему те, кто заставил Гавриила проделать столь долгий и опасный путь, выбрали местом встречи именно Рогово, было в принципе понятно. Эти грозные создания уже имели удовольствие некоторое время обитать здесь, правда, на правах нелегалов. И поэтому, вновь оказавшись на Земле, они благоразумно предпочли обосноваться на знакомой территории, к тому же Рогово сегодня пустовало и было расположено впритык к интересующей гостей планеты местности.
Гавриил доподлинно не знал, кто из Титанов будет ожидать его в Рогове – Сагадея на этот счет не проинформировали, – но предполагал, что у Кроноса так же, как у Юпитера, есть специальный наблюдатель за этим участком Космоса. Ранее в пределах Земли чаще всего замечались либо Паллант, либо убивший когда-то Хозяина Гиперион.
Прямо посреди пустынной улицы, считавшейся в Рогове центральной, стоял сгорбленный рослый субъект в безразмерном пальто. Руки верзилы свисали гораздо ниже колен, и рукава его одежды заканчивались почти у локтей. Верзила, на плечах которого успел скопиться изрядный слой снега, маячил посреди улицы явно не случайно и определенно стремился, чтобы его заметили. При этом верзила нисколько не опасался круживших поблизости патрулей – очевидно, он успевал учуять их на подходе и вовремя скрывался. Мефодий и не напрягая зрение сумел признать в субъекте Циклопа – одного из тех небожителей, что совместно с шестирукими Бриареями составляли легионы Повелителя Кроноса.
Повинуясь телепатическому приказу Гавриила, Мефодий покинул укрытие и, проследовав на середину улицы, встал напротив Циклопа, не дойдя до него двух десятков шагов.
Циклоп не шевелился, просто продолжал пялиться на Мефодия своим единственным глазом и шумно сопеть, подобно Сатирам, совершенно не выдыхая в холодную атмосферу пара. На всякий случай, если Циклопа вдруг не убедило их беззвучное появление, акселерат словно визитную карточку выпустил и тут же спрятал обратно люциферрумовый клинок.
Легионер Кроноса еще с полминуты простоял без движения, а потом гулко пробубнил, будто говорил в железную трубу:
