Когда полковник Мотыльков увидел, какая неожиданная делегация прибыла к нему в общину, он поначалу замешкался. Не считая охранявших делегацию знакомых Мотылькову исполнителей, состояла она всего из двух персон, но зато каких! Наблюдать их вместе было равносильно тому, как застать за дружеской беседой в сорок втором году под Сталинградом Рокоссовского и Паулюса.
Вместе со смотрителем Гавриилом в бомбоубежище к мотыльковцам прибыл тот самый миротворец, появление которого в доблокадном Староболотинске вызвало у агента Сергея затруднения с его опознанием. При виде живого юпитерианца у себя в общине Сергей Васильевич инстинктивно схватился за кобуру, но последовавшее от Главы Совета мысленное предупреждение тут же заставило полковника образумиться.
– Все под контролем, Сергей Васильевич, – поспешил заверить Мотылькова Гавриил. – Это наш друг. И мы к вам по очень важному делу. Организуйте-ка нам встречу с Президентом.
После памятного разговора с Президентом Мотыльков так и не решился познакомить его с рефлезианцами: во-первых, полковник опасался нагоняя за самодеятельность, а во-вторых, не захаживало с тех пор в общину рефлезианца, подходящего по рангу для знакомства с Президентом Российской Федерации. Впрочем, сам Президент после той беседы рефлезианской темы больше не касался.
«Похоже, и впрямь настало время представить их друг другу, – думал Мотыльков, отправившись на поиски Президента лично – невежливо было приглашать столь высокую персону через посыльного. – Хотя какого черта этот юпитерианский мерзавец здесь делает?»
В комнату для приватных бесед, то бишь насосную, гости не пошли, а расположились в столовой, вернее, в той части бомбоубежища, которую Мотыльков под нее отвел. Самые разнообразные – от коряво сбитых из досок до истинно благородных, красного дерева – столы стояли здесь строгими рядами, как в приличном заведении общепита. Столь же пестрое разнообразие наблюдалось и среди стульев. Вышколенные исполнители выбрали три наиболее приличествующих «встрече в верхах» стула и расставили их вокруг самого солидного стола, чей черный лак, правда, был уже изрядно попорчен царапинами от железной посуды и засален десятками побывавших на нем грязных локтей.
Сопровождаемый Мотыльковым и верными телохранителями Президент подошел к желающей видеть его странной группе и недоверчиво замер в отдалении – так, словно был не главой государства, а скромным просителем перед порогом чиновничьего кабинета.
– Чему обязан, господа? – поинтересовался он.
Его охрана не сводила глаз с группы акселератов, которые хоть и не держали в руках оружия, вид все же имели угрожающий.
– Прежде чем представиться, я хотел бы попросить у вас минуточку внимания, – произнес Гавриил, как и подобает воспитанному человеку, выходя навстречу Президенту. – К вам, Сергей Васильевич, это не относится, поэтому, если хотите, можете отвернуться. Итак, первым делом я бы попросил вас, многоуважаемые, сказать мне, какого цвета мои глаза.
– Что за… непонятная просьба! – опешил Президент, но тем не менее и он, и телохранители непроизвольно направили взгляды в одну точку – добрые и искрящиеся (специально ради этого момента; в последнее время обычно усталые и задумчивые) глаза Гавриила.
Ничего не произошло, лишь легкая дрожь заставила одновременно передернуть плечами Президента и его охранников. Дрожь, свидетельствующая о том, что подарок Сагадея действует безотказно на любого землянина.
– Ваши глаза карие, – ответил наконец Президент, недоверчиво поглядывая то на улыбающегося Гавриила, то на невозмутимых акселератов. – А теперь потрудитесь объяснить, что это значит. Однако как-то мне нехорошо – на сквозняке, что ли, продуло…
– Наоборот: отныне с вами полный порядок! – возразил Гавриил. – Разве вы не ощущаете ясность мыслей и прилив бодрости?
– Не ощущаю, – нахмурился Президент, потирая виски. – Так как, вы сказали, ваше имя?
– Прошу простить – я, кажется, забыл представиться. Меня зовут Гавриил. Просто Гавриил. Если бы два месяца назад я попался в лапы к хорошо известным нам миротворцам, они бы представили меня землянам как самого главного рефлезианца.
Реакция президентской охраны на слова Главы Совета была молниеносной – перед ними стоял враг, и Президента следовало сначала прикрыть собой, а затем эвакуировать. Но реакция телохранителей не шла ни в какое сравнение с реакцией смотрителя, который их опередил. Пятеро сотрудников секретной службы застыли вокруг Президента в неестественных позах, и единственное, что могли делать без затруднений, так это моргать. Зрелище напоминало известную детскую игру, когда по команде «замри» игроки прекращают беготню и замирают в том положении, в каком застала их команда водящего.
– Извините меня за мою некрасивую выходку, господин Президент, – изобразил крайнее смущение Гавриил. – Право слово, как-то ненароком получилось…
– Очень впечатляет! – проговорил Президент, оглядываясь на вытянувших к нему руки громил-охранников. – Вас бы, уважаемый Гавриил, в мою секретную службу старшим. Цены бы вам там не было. И что, меня тоже можете так заколдовать?
– Могу, – признался Гавриил, – но не стану. С моей стороны это будет верхом неприличия – вы же как-никак человек почтенный.
– Ну хорошо, что вы от меня хотите?
– Для начала просто поговорить. Так сказать, растопить лед вашего недоверия.
– Что ж, давайте поговорим, – усмехнулся Президент, непонятно почему не испытывающий к «главарю рефлезианцев» страха. В бесстрашии этом следовало опять же винить смотрителя, воздействовавшего на Президента телепатическим «успокоительным». – Только для начала расколдуйте моих парней, а то действительно некрасиво получилось.
Телохранители вновь обрели подвижность и, пристыженные, угрюмо отошли в сторону. На тщетность повторных попыток эвакуации им недвусмысленно намекал по-отечески добрый взгляд рефлезианца.
Президент уселся на услужливо придвинутый акселератом Малонгой стул и только теперь обратил внимание на скромно притихшего Сагадея.
– Вы тоже рефлезианец? – с иронией полюбопытствовал у него Президент. – Или сочувствующий?
– Скорее второе, – ответил за Сагадея Гавриил. – И давайте лучше забудем об этом дурацком названии. Мы такие же рефлезианцы, как и те, кто бесчинствует на поверхности, – миротворцы. Мы – обыкновенные люди, такие, как вы. Ну, может быть, лишь самую малость другие…
– Спасибо, я уже в курсе, – перебил его Президент. – Ваш человек немного просветил меня в этом вопросе.
Гавриил сурово глянул на стоявшего рядом с телохранителями Мотылькова, который тут же виновато отвернулся.
– Пожалуйста, не ругайте его, – вступился за полковника Президент. – Сергей Васильевич сделал это по моей настойчивой просьбе, а ведь я для него, как вы знаете, Верховный Главнокомандующий.
– Ну что ж, тем лучше, – кивнул Гавриил и как бы между прочим заметил: – Надо было мне учитывать этот нюанс, когда обращал в агенты военного… Итак, моего спутника зовут Сагадей, а я, надеюсь, вы не забыли, – Гавриил.
