– Привет, Келвин.
– Хорошо, что я тебя поймал, – произнес он, отдуваясь после бега.
– Чем я могу помочь?
Он тяжело вздохнул и попытался восстановить дыхание.
– Лилли, мы, пожалуй, останемся.
Лилли с секунду молча смотрела на него, осознавая его слова.
– О… прекрасно.
Келвин кивнул и грустно улыбнулся. Вокруг его глаз собрались морщинки.
– Жаль, конечно, что все сложилось именно так, но… итог один.
– Мне кажется, и тебе, и детям здесь будет хорошо.
– Наверное, так и есть, – он взглянул за стену. – Таких мест немного, да и найти их нелегко.
Кивнув, Лилли внимательно посмотрела на него.
– Я очень сочувствую твоей потере.
Келвин встретился с ней глазами.
– Спасибо, Лилли. Я ценю твою заботу.
– Как дети?
– Вполне неплохо. Томми, как всегда, угрюм. Беттани стала лучше спать, а малыш Люк считает, что все это было предсказано.
Лилли наклонила голову.
– Предсказано?
– Долго объяснять.
– Ты имеешь в виду все это? – Лилли обвела рукой весь город. – Вудбери… Все, что случилось?
Келвин вздохнул.
– У мелкого бывают видения. По крайней мере, он так говорит. Сны, видения… Не знаю точно, что там происходит в этой маленькой голове.
– Ого! – присвистнула Лилли. – Правда?
– Пути Господни неисповедимы, – пожав плечами, ответил Келвин.
– Это я уже слышала.
Келвин еще немного подумал.
– Кто я, чтобы отрицать слова ребенка? Пожалуй, нет ничего невозможного… верно?
Лилли снова вежливо улыбнулась.
– Да, это точно.
– Вот и славно, – Келвин взглянул на нее. – Я хочу поблагодарить тебя за терпение и за доброту. Ты приняла нас как равных.
Лилли опустила глаза, почувствовав странный трепет. Может, всему виной волнение, но наверняка сказать она не могла. Почему-то в присутствии Келвина ей всегда становилось немного неловко.
– Это ведь по-христиански? – она посмотрела на Келвина и улыбнулась. – Ну… я так слышала.
Келвин усмехнулся – тепло, по-доброму, – едва ли не в первый раз с момента своего появления в этом городе.
– Неплохо, Лилли… Весьма неплохо для безбожника.
– То есть я все равно отправлюсь в ад?
Улыбка Келвина стала шире.
– Это не мне решать. Но, по-моему, тебе не о чем волноваться.
– Отрадно слышать.
Лицо Келвина снова стало серьезным – он взглянул на темные макушки деревьев, качавшиеся за стеной. Двумя днями ранее группа под руководством Лилли убрала последние валявшиеся за стеной обугленные останки ходячих и захоронила их в братской могиле за железной дорогой, теперь вони мертвецов почти не чувствовалось. Ветерок разносил запах лета – запах зеленой травы, клевера и богатой, плодородной почвы, – а с ним и тихий тревожный звук, который время от времени пролетал по небу, царапая облака. Далекая симфония хриплых стонов была похожа на пение диковинной птицы из другого мира – на призрачное, первобытное предупреждение ее жертвам о неминуемом приближении опасности. От этой симфонии у любого жителя Вудбери волосы вставали дыбом, а у менее закаленных людей по спине и вовсе бежали мурашки. Келвин, похоже, почувствовал все это, после чего повернулся к Лилли и тихо сказал:
– А может, это и есть ад… может, нас всех обрекли на его муки, а мы этого и не заметили… может, нас обрекли прятаться за этими стенами или вечно бродить по аду на земле.
Лилли ответила не сразу. Она попыталась отогнать от себя неожиданно обрушившееся на нее чувство обреченности, а потом многозначительно посмотрела на Келвина.
– Без обид, Келвин, но ты мне время от времени напоминай, чтобы я не приглашала тебя на вечеринки.
Келвин снова тихо усмехнулся.
– Прости, – он вытащил из заднего кармана бандану и промокнул влажную шею. – Меня порой заносит.
Он тепло улыбнулся Лилли, и на мгновение Лилли увидела перед собой того славного мастерового, которым Келвин был до наступления эпидемии. Ей не составило труда представить, как он проводит мелом линию и с сигаретой в зубах аккуратно прибивает планку за планкой своими мозолистыми руками.
– Приглядывай за мной, – наконец сказал он, – а то я могу удариться в проповедники.
Лилли рассмеялась.
– Ничего, с этим я справлюсь, – она вдруг протянула Келвину руку – сама удивилась этому – и добавила: – Что ж, пожалуй, пора это сказать… Добро пожаловать в Вудбери.
Келвин крепко пожал ее руку.
– Благодарю.
– Мы рады тебе, Келвин.
– Спасибо.
Они расцепили руки, и Лилли продолжила:
– Я хочу предложить тебе стать постоянным членом комитета. Что скажешь?
– Что за комитет?
– Группа людей, которая проводит регулярные встречи – ты уже посетил одну на прошлой неделе, когда мы обсуждали, что делать со стадом. Цель одна – принимать решения. Нам нужны здравомыслящие люди.
Келвин прикусил губу и обдумал это предложение.
– Пожалуй, я не против.
– Отлично. В таком случае – решено.
– Но у меня вопрос.
– Какой?
– Ты рассказывала о человеке, который раньше управлял этим городом, он еще называл себя Губернатором…
– Верно, – кивнула Лилли. – И что с ним не так?
Келвин посмотрел ей в глаза.
– Я просто хочу уточнить. Знаю, тот парень был не из лучших и теперь у вас здесь больше демократии, но я просто хочу уточнить кое-что, чтобы я понимал.
– Что именно?
Казалось, Келвин тщательно подбирает слова.
– Ты разве не… хм… не новый Губернатор?
Лилли протяжно вздохнула.
– Вовсе нет, Келвин. Вовсе нет.
Было поздно. Луна сияла высоко в небесах. В лесу к востоку от Вудбери было тихо, как в церкви. Сверчки стрекотали в бархатной тени сосен, растущих вдоль речки Элкинс. Ветер приносил отдельные звуки: журчание воды, жалобные стоны, треск веток и сбивчивое дыхание изнуренного человека в изодранной одежде, который пробирался по берегу, озираясь по сторонам.
Риз Ли Хоуторн весь вечер петлял между деревьями, шагая вдоль реки на юг в поисках моста или упавшего дерева, по которому можно было перебраться через широкий поток мутной воды. Нужно было идти строго на запад, но дорогу пересекала река, которая оказалась довольно широкой и глубокой, к тому же с сильным течением и холодной водой. От голода у Риза начались галлюцинации. Он видел крошечные светящиеся глаза, которые наблюдали за ним из-за деревьев. Он видел звездную пыль, которая плавала в темноте. Ноги почти не слушались. Он чувствовал вонь ходячих и слышал позади шорох неуклюжих, шаркающих шагов. А может, все это ему лишь чудилось. Он понимал, что не стоит идти ночью, это было слишком опасно, но только ночью у него появлялся ориентир, а с ним и надежда не сбиться с пути.
