Почти все камни ударили точно в стену. Факелы в руках татарских часовых сыграли крымчакам плохую службу, являясь в ночи видимым ориентиром.
В крепости зашевелились. Было видно, как на крепостной стене появилось множество воинов. В них полетели новые камни, калеча и убивая.
— Превосходно! — радовался Тимур.
После нескольких залпов, нанесших урон, в атаку пошли гулямы Османа. На ходу они метко пускали стрелы, осыпав ими неподвижную мишень.
Татары вначале укрылись, пригнувшись за выступ стены, но потом, подгоняемые десятниками и сотниками, поднялись и принялись отстреливаться. Но кул Османа уже развернулся и стрелой несся назад.
Так повторялось несколько раз. За двумя-тремя залпами камнеметов следовала ложная атака, гулямы осыпали стрелами крепость и отходили назад.
Вот теперь можно отдыхать.
Удовлетворенный Тимур слез с коня и, войдя в шатер, улегся на мягкую кошму. Ночью он слышал, как кричат в атаке гулямы, как хлопают камнеметы. Но эти звуки не тревожили его покой, они были привычны и приятны слуху Тимура.
Проснулся эмир выспавшимся, с хорошим настроением, хотя поспать удалось немного. Выйдя из шатра, он первым делом бросил взгляд на крепость. У одной из башен удачным попаданием была разрушена верхушка, а одна из створок ворот в Крым — изуродована.
— Славно! Время потрачено не зря.
На стенах крепости были видны татары, причем их было слишком много для караула. «Весь их гарнизон не спал! Сейчас последует продолжение», — подумал Тимур и послал гонца к инженерам с наказом начать обстрел из всех камнеметов. Главная цель — ворота.
Воины из кулов, не задействованных в предстоящей атаке, уже собирали камни и подносили их к камнеметам и баллистам. Груда камней возле орудий росла на глазах, благо здесь их было много.
Разом ухнули камнеметы. Гулямы с любопытством глядели, как камни бьют в стены, по башням, по воротам.
Татары на стенах с ужасом смотрели на стоящую перед ними громадину войск Тимура. Столько воинов сразу они не видели никогда, и это их пугало.
А самое плохое — камнеметы. Они били и били в стены, разваливая каменную кладку и убивая соплеменников. И сделать чего-либо, утихомирить каменный дождь было невозможно.
Камнеметы работали долго — почти половину дня. Уставшие от бешеной работы расчеты заменялись гулямами. Лишь на время замолкал то один, то другой камнемет или баллиста — и то лишь для того, чтобы заменить разорвавшиеся или растянувшиеся воловьи жилы.
Крепости здорово досталось: все башни не имели верха, в стенах прорехи, от ворот остались жалкие остатки. На стенах маячили лишь одиночные часовые, чтобы не пропустить момент начала атаки. Все остальные укрылись за стенами, у их подножий — туда не залетали камни.
Тимур же сидел на коне, наблюдая за обстрелом крепости.
В полдень он решил, что татары подавлены и большого сопротивления не окажут, тем более что ворота разбиты и конница может прорваться за стены.
Он отдал приказ сигнальщикам, и тут же качнулись вперед сигнальные бунчуки кулов Омар-шейха и Бердибека. Застоявшиеся кони рванулись вперед.
Какое-то время камнеметы еще метали камни по самой крепости, но затем прекратили свою адскую работу.
Часовые на стенах успели поднять тревогу, но конница уже неудержимо летела вперед — прямо по Московскому шляху, начинающемуся от Крымских ворот и идущему по донским степям на Русь.
Татары начали метать стрелы, на место разбитых ворот выскочили два десятка копейщиков в тщетной надежде сдержать напор гулямов, но они тут же были сметены.
А гулямы заворачивали коней, спрыгивали на землю и рубили крымчаков.
Защитники крепости бросились по лестнице вверх, на стену, но их догоняли, рубили и сбрасывали со стены вниз.
Схватка уже кипела на самом верху. Силы татар таяли, а через разбитые ворота в крепость вливались свежие силы гулямов Тимура.
Вскоре все было кончено. Лишь нескольким татарам из дальней, пятой башни удалось ускакать в глубь острова. Преследовать и убивать их Тимур запретил.
— Они же поднимут тревогу. Мурза и бек начнут собирать воинов для отпора, — шумели сардары.
— Э, не все так однозначно! — ответил Тимур. — Они принесут в свои селения весть, что пала доселе неприступная крепость. И страх перед моим войском будет бежать впереди меня, пугая их и подавляя волю. Пусть бегут, несут в свои племена ужас, страх. Крымчаки соберут воинов в крепости, приготовятся к осаде. Они глупцы! Зачем нам их крепости? Мы поставим у крепостей небольшие отряды и не дадим им высунуть носа из их каменных ловушек. А сами тем временем возьмем на меч торговые города, в первую очередь — Гезлев и Кафу, а уж потом Чембало и Солдайю. Наши сабли уже напились крови, пусть теперь пополнятся богатыми трофеями переметные сумы моих храбрых гулямов.
Сардары и стоявшие неподалеку гулямы, слышавшие слова Тимура, встретили новость восторженными криками «Сурун!». Слова Тимура передавали дальше — тем, кто их не слышал, и вскоре «Сурун!» кричало все войско.
Пока Тимур уединялся с сардарами, гулямы принялись деловито обыскивать убитых крымчаков и крепость. Найденное продовольствие съедалось, трофейное оружие и все, что представляло ценность, складывалось на подводы.
Тимур подошел к разложенному походному столику, расстелил на нем кусок шелковой ткани. Это была карта, причем довольно точная.
Сардары встали вокруг стола, и Тимур начал ставить задачу.
— Если мы будем брать их города всей армией, один за другим, хитрые генуэзцы успеют сбежать на кораблях, прихватив самое ценное. Я решил разделить войско. Каждому сардару выделяю свою цель, свой город. По мере возможности в бои не ввязываться — воинской славы у нас в избытке. Пора подкрепить ее золотом и серебром.
Среди сардаров пробежал одобрительный смешок — все были согласны.
— Итак, слушайте и смотрите внимательно.
Тимур вытащил из ножен кинжал, обвел взглядом сардаров.
— Ты, шейх Нур-ад-Дин, идешь на Чембало. — Тимур ткнул острием кинжала в значок на карте. — Ты, Сулейман-шах, берешь Солдайю. — Тимур показал кинжалом место на карте. — Я с кулами Миран-шаха, Омар-шейха и Джехан-хана иду на Кафу. Эмир Осман, берешь Гурзук. Шейх Сейф-ад-Дин, тебе выпала честь брать столицу Крымского улуса — Кырым. После взятия трофеев сожги и разрушь город — впредь я не хочу слышать даже упоминания о нем. На его месте должны остаться только развалины.
— Повинуюсь, сахибкиран! — склонился Сейф-ад-Дин. Еще бы! Честь брать столицу улуса явно пришлась шейху по нраву.
Эмир продолжил.
— Хан Идигей — на Боспоро. Оставшиеся кулы будут находиться здесь, у крепости Ор-Капы в резерве. Тут же останется инженерный отряд с осадными машинами. Сношение поддерживать ежедневно через гонцов. Обозы с трофеями и пленных тоже доставлять сюда. Все услышали мои слова и должны исполнить.
