Братьям Саймону и Гансу оружие можно вообще не выдавать – парочка костоломов неплохо справляется и без него. Я сам свидетель. Жилистый худой Саймон и, напротив – упитанный крепыш Ганс – в совершенстве владели древним британским боксом в сочетании с немыслимыми по скорости ударами ногами и некоторыми наиболее действенными борцовскими приемами. В свободные минуты и тот, и другой охотно делились с нами своими знаниями. Кое-что оттуда перенял и я в том числе.
Брат Свен и брат Адриано, как и брат Ральф, входили в группу огневой поддержки и являлись штатными снайперами Одиннадцатого. Вообще-то, иметь у себя в отряде двух снайперов было неразумным излишеством. Я даже знаю такие подразделения – тот же Первый, к примеру, – где снайперов не наблюдалось вовсе. «Старики», коих на командирских постах стояло две трети, настаивали на том, чтобы каждый боец шел в атаку плечом к плечу со своими товарищами, а потому возлежание вдали от поля боя со снайперской винтовкой было для них чем-то сродни околачиванию груш. Но я пока к «старикам» не относился и на правах руководителя боевой группы, носящего в петлице три серебристых креста, вписал себе в штат двух дистанционных убийц, прекрасно понимая, что их крупнокалиберные дальнобойные «гепарды» прикроют наши задницы хоть из самого Ватикана. А на нарекания я просто не обращал внимания – и Свен, и Адриано не единожды доказали, что не зря получают свое высокое жалованье.
У чешущего лысину брата Фернандо огромное широколезвийное мачете гармонично дополняло штатную штурмовую винтовку, и история хранила молчание, чем данный живодер накрошил еретиков больше – холодным или огнестрельным оружием. Я подозревал, что у кровожадного португальца что-то не в порядке с психикой, хотя вопреки моим подозрениям ежегодную медкомиссию он проходил без каких-либо проблем.
Самый молодой боец моего отряда – брат Энрико. Он выпущен Боевой Семинарией всего полгода назад. Являясь сыном мадридского архиепископа (сдается мне, не самым любимым, раз так легко уговорил отца отправить себя в Корпус), Энрико мог запросто поступить в любую мирную Академию, но нет же – романтика, понимаешь, одолела! Ничем особенным он не выделялся – стандартный молодой боец с ярким, еще непотертым, крестом на плаще, – однако на периферию отправлен не был. Очевидно, сказалось папашино влияние. Куратор Боевой Семинарии, магистр Людвиг, персональным распоряжением зачислил юного идеалиста ко мне в отряд, наверное, посчитав, что из всех командиров я буду единственным, кто не станет особо допекать магистерского отпрыска. И правда – я его не допекал, но за меня этим занимался эксперт по сбиванию спеси с молодых кадетов брат Михаил, вышколивший Энрико как положено.
Ушедшие сопровождать пастора и оставленные мной для успокоения жителей Перуджи братья Матиас, Йозеф, Януш и Марио, а также некстати заболевший Костас, являлись не лучшей частью Одиннадцатого, посему получили работу «полегче«. Загонщики на «иерихондах», близнецы Ярво и Самми, тоже остались не у дел. Эта парочка – предмет отдельной беседы. Помешанные на скоростной технике водители-универсалы, они, в отличие от прочих водителей Корпуса, не подкрепляли основной состав подразделения, а представляли собой отдельный моторизированный взвод. Тоже, кстати сказать, моя оригинальная разработка. Я надеялся, что со временем стану родоначальником нового усовершенствованного способа Охоты, напоминающего древний вариант травли жертвы борзыми собаками. Но к этим безумным финнам-отморозкам я еще вернусь в своем повествовании подробнее, ибо именно они, а не кто-то другой, сказали решающее слово при взятии монастыря Ла-Марвей, и они же едва не оставили меня гнить в лесных приграничных дебрях...
Стоя сейчас со мной у горы Субази, никто из братьев и не предполагал, что уже недалек тот день, когда командир лишит их всего: карьеры, безупречной репутации, уважения братьев из других отрядов, а некоторых даже более того... Хотелось бы попросить прощения перед всеми, но вот только вряд ли теперь оно кому-либо нужно. В том числе и мне...
Наконец густые невысокие деревья, облепившие склоны горы, слились в единую темно-серую массу. Стрекотание цикад защекотало перепонки. Откуда-то сверху потянуло прохладным ветерком. Природа отходила ко сну, однако Зло, испоганившее своим присутствием эту идиллию, отдыхать не намеревалось.
Я снял берет, передал его Михаилу, после чего вынул из кармана плаща специальную резинку и стянул свои черные патлы в тугой «конский хвост». Этот своеобразный ритуал перед боем служил одновременно знаком для всех моих бойцов: «Командир готов – пора!»
Группа Вацлава некоторое время двигалась вместе с нашей, но возле приземистых зданий эрмитажа Карчери свернула влево, бесшумно растворившись в темноте.
Комплекс примыкавших к скальным гротам строений едва различался на фоне леса. Я передал руководство Михаилу, оставив себе лишь обязанности координатора, имеющего право в любой момент свернуть операцию или перекроить порядок ее проведения.
Рука дозорного Ганса взмыла вверх, и мы мгновенно рассредоточились за корявыми стволами деревьев. Михаил и я, пригнувшись, подкрались к нему.
– Двое у колодца. Вооружены, – полушепотом доложил Ганс. – Похоже на охранение. Вероятно, дети здесь, брат Эрик... А вон и грузовики!
Небольшой центральный дворик комплекса окружали шесть или семь каменных зданий высотой в один-два этажа. На бордюре имевшегося здесь же колодца примостились двое мужчин, своей оживленной беседой заглушавшие стройный хор цикад. Видимость еще позволяла разглядеть прислоненные к бордюру взведенные арбалеты. Но самое главное – искомые нами крытые брезентом грузовые машины находились позади охранников, очевидно, проехав к эрмитажу по узенькой извилистой дороге.
– Фернандо! Гюнтер! – Михаил провел пальцем по кадыку, красноречивым жестом заменяя слова приказа.
Германец, несмотря на свои нешуточные габариты, начал без единого звука передвигаться вдоль каменных фасадов. Дышавший ему в затылок португалец плавно обнажил мачете. Но внезапно оба они замерли и вжались в неровности стены.
Послышался детский плач. На крыльцо примыкавшего к воротам строения вывалился третий ублюдок, таща за волосы ребенка лет восьми, по всей видимости – девочку.
– Заткнись, я сказал! – Люциферист споткнулся и дернул малышку сильнее, отчего та перешла на визг. – Закрой рот, мелкая тварь!
– Ты куда? – поднялся с бордюра один из охранников. – Церемония через сорок минут!
– Успею! – Тащивший девочку хрипло хохотнул и втолкнул ее в соседнюю дверь, зайдя следом и захлопнув щеколду.
Снова усесться на прохладный камень охраннику не удалось. Огромные ладони легли ему на затылок и лицо, после чего резко рванули вправо и назад. До нас долетел глухой хруст шейных позвонков.
Увидев, как его товарищ мешком плюхается в пыль, второй страж подпрыгнул кузнечиком и схватил арбалет. Но практикой доказано: нельзя хорошо прицелиться, если тело твое стоит на ногах, а голова при этом лежит на земле. Мачете брата Фернандо вновь подтвердило сию незыблемую аксиому.
Мы присоединились к германцу и расчленителю.
