К обеду рельеф пустоши стал сглаживаться, воронки попадались все реже и реже, и вот, наконец, Покрышка выехал на полузаросшую и еле приметную, но все-таки дорогу, где он сразу же остановился и потребовал привала.
До вечера все только и делали, что отсыпались после наполненной кошмарами ночи. Ближе к ужину я порыскал по каналам рации и моментально наткнулся на радиообмен Мясника, опять заполнившего эфир своей кодированной белибердой. Но что-то насторожило меня в его переговорах, что-то заставило напрячь внимание и сосредоточиться, ловя каждую фразу, а затем снова и снова прокручивать термины кода мистера Уильямса в голове.
Я подозвал Покрышку и Оборотня.
– Что, по-вашему, могут обозначать выражения «сухая кишка» и «лысина»? – спросил я, проверяя только что пришедшую на ум догадку.
– Да тут любой, знающий эти земли, допетрит, – проворчал Покрышка, все еще дувшийся на мою утреннюю глупость. – «Сухая кишка» – это пересохшее русло Наба, а «лысина» наверняка означает голую куполообразную скалу на юго-восточной оконечности пустоши. Проще простого!
– Вот это-то и не дает мне покоя, – рассудил я вслух. – Мясник знает, что у нас рабочие рации, но тем не менее его коды становится легко расшифровывать. Он будто бы намеренно сообщает нам, где находятся его патрули...
– Загоняет нас в ловушку! – тоже догадался Кеннет.
– Или хочет вынудить двигаться по определенному маршруту, – дополнил я.
– Даже если это и так, сложно угадать, какой из десятков проселков мы выберем, – задумчиво почесал переносицу Кеннет. – А уж где поставить засаду, ему и подавно не рассчитать – слишком просторное поле имеем мы для маневров во всех направлениях.
– Боюсь, Эрик, что Мясник начал ту стратегическую игру, о которой ты и предупреждал, – произнес Покрышка. – И он не готовит засаду, Кеннет, нет! Ты правильно сказал: невозможно предугадать, куда мы свернем. Тут все немного иначе. Обрати-ка внимание: под видом того, что Бернарду не хватает людей, нам оставлен свободным коридор до самой Новой Праги. Согласись – весьма подозрительно, ведь у него, наверное, уже в подчинении отряды Парижского, Берлинского и Новопражского магистратов. Тебе же просто не остается другого выбора, как только просачиваться через эту прореху. И клянусь – дальше этот лис будет поступать абсолютно так же, вот только бреши будут становиться все уже и уже. Очень хитрая тактика, позволяющая не тратить ни сил, ни времени на тупую бестолковую погоню...
– Он загоняет нас на определенный участок границы или пограничья, – дошло до меня. – На тот, где в настоящее время уже сооружается его надежная и безотказная западня. И мы должны будем запрыгнуть в нее сами!
– Правильно, командир, – поддакнул Покрышка. – Будь уверен, твои предчувствия тебя не обманут. Мясник твердо убежден, что при подъезде к границе мы впадем в эйфорию от близкого спасения и в некоторой степени утратим бдительность, что, по его мнению, нас и погубит.
– Что же делать? – Кеннет был явно растерян. – Не хочется плясать под их дудку, но они просто не оставляют нам другого варианта. Организовав брешь, они тем самым уплотнили патрули по другим секторам, начисто лишив нас возможности радикально изменить маршрут... Значит, так, с сегодняшней ночи уходим в глубокий отрыв. Идем на предельной скорости круглые сутки, вырываемся из этого коридора и чешем что есть духу до ближайшей границы. Князь Сергей, не князь Сергей – нам уже выбирать не приходится...
– Нет, днем вне пустоши – это смерть, – отринул я подобный план. – Пойдем как и раньше – ночами, – но впереди колонны выставим мощный дозор, который если что, так сразу...
– Эх, молодежь-молодежь! – перебив меня, укоризненно покачал головой Покрышка. – Вам бы только наперегонки бегать да в «кошки-мышки» играть! Нельзя так, уж поверьте старику...
– У тебя есть нечто особенное? – полюбопытствовал Кеннет. – Коли так, тогда не брюзжи и выкладывай!
– Ты знаешь, Оборотень, что до того, как перекочевать к тебе, я жег резину у Стэнли-Академика, – начал ветеран байкеров как бы издалека. – А ведь его не зря так прозвали – башка у парня размером что твой бензобак, однако не такая пустая! Так вот, он частенько говаривал, что Удача любит лишь того, кто умеет терпеливо ждать...
– Давай к делу, – поторопил его Кеннет. – Я уже сыт по горло твоими россказнями...
– Вот я и говорю: только того, кто умеет терпеливо ждать, Оборотень! Заостри-ка на этом внимание! – осуждающе посмотрел Покрышка на молодого лидера мотобандитов. – Мои россказни тебя плохому не научат, а потому не сбивай с мыслей мой еще не совсем выкипевший котелок! В общем, я считаю, что настала пора внести разнообразие в нашу бесконечную гонку, а именно: затаиться и подождать некоторое время...
– Прямо здесь? – недовольно поморщился я. – По-моему, не совсем здравая...
– И ты тоже поосади, дай закончить! Разумеется, не здесь. За Новой Прагой у нас есть небольшая резервная берлога: продукты там кое-какие, горючка... Надеюсь, что никто ее не обнаружил. Туда и поедем.
– Но, послушай, старина, – засомневался я, – для нас теперь каждый день, проведенный в этой стране, увеличивает вероятность поимки в арифметической прогрессии, и потому чем быстрее мы отсюда свалим...
– Вот! – оборвал меня Покрышка. – Вот в этом-то вся и суть! Я уверен, что и Мясник тоже так думает! И ты, и он вояки, захватчики, штурмовики! Прете напролом, действуете по принципу «чем скорее, тем лучше». Ловля, погоня, маневрирование – это ваша стихия и вы с ним в этом великие мастера, ничуть не сомневаюсь. Но и слабое место у вас тоже здесь...
Поучительный тон Покрышки заставлял меня ощущать себя прямо-таки неопытным юнцом, которого только что более матерый товарищ натыкал носом в не замеченные им ранее элементарные вещи...
– Дело не в том, как переиграть Мясника на местности, а в дальней перспективе, – закрашивал пробелы в моих тактических знаниях Покрышка. – Ну, подумай: что будет, если мы для него исчезнем, провалимся как сквозь землю?
– Мясник решит, что мы прорвались незамеченными и ушли вперед, – рассудил я по логике того, что сам считал бы на месте главнокомандующего.
– Верно, – закивал байкер. – Скрылись в Польской пустоши. Но когда и возле нее нас не засекут...
– ...он плюнет на все и помчится тотально блокировать границу, – подхватывал я на лету мысли «наставника». – И поскольку на его готовую засаду мы уже не выйдем, Бернард разгонит ее и постарается всеми имеющимися силами перекрыть наибольший участок границы, после чего ему останется лишь ждать и бороздить пограничье патрулями...
– А что подразумевает слово «ждать»? – спросил Покрышка, явно довольный тем, что ученик покладист и без пререканий следует его рассуждениям.
– «Ждать» – значит нервничать, суетиться, пребывать в неведении и растерянности...
– В общем, то, что нам надо! Он не будет доподлинно знать, на каком участке мы прорвемся, а потому не сможет разработать более или менее стройную концепцию нашей поимки. Защитники Веры, Добровольцы Креста, Охотники... Как думаешь, на сколько хватит их терпения, когда мы не появимся ни через неделю, ни через две?..
