– Тем не менее таковы правила. – Кассирша была неумолима. Она не без отвращения посмотрела сверху вниз на Паддингтонову шляпу. Там и тут на неё налипли речные водоросли и в нагретом воздухе кинотеатра они пахли вовсю. – Проходи, пожалуйста, – поторопила она. – Ты задерживаешь очередь. И не вздумай возвращаться в длинных брюках. Знаю я все эти штучки.
Обескураженный Паддингтон медленно двигался по фойе кинотеатра к выходу. Здесь было тепло и уютно, а особенно нравился Паддингтону пушистый ковёр, в котором утопали его лапы. Он с сожалением посмотрел на конфетный прилавок и наконец вышел на улицу, смерив суровым взглядом швейцара, который распахнул перед ним дверь.
Паддингтон никогда прежде не бывал в кино. Собственно говоря, он не очень ясно представлял себе, что это такое. Но он обожал всё новое и вот уже несколько недель откладывал сколько мог из денег на булочки (то есть из полутора шиллингов в неделю, которые выдавал ему мистер Браун), на случай, если объявят действительно хорошую программу.
Деньги свои Паддингтон любил тратить с толком и поэтому внимательнейшим образом изучал все афиши «Подиума». И вот наконец на этой неделе объявили «Удлинённую суперкинопрограмму» – два полнометражных фильма, хроника и мультфильм. И это ещё не всё, возвещала афиша, потому что гвоздь сегодняшнего вечера – мистер Реджинальд Клоув, который в перерывах будет играть на электрооргане.
Паддингтон ещё некоторое время слонялся возле кинотеатра, дыша на оконные стёкла, пока не заметил, что ближайший полисмен подозрительно на него поглядывает. Тогда медвежонок отправился домой в мрачнейшем расположении духа, а карман ему жгли с таким трудом сэкономленные шиллинг и девять пенсов.
– Ты что, действительно ни разу не был в кино, Паддингтон? – спросил мистер Браун за чаем.
– Ни разу, – твёрдо ответил Паддингтон, намазывая маслом сдобную лепёшку. – И мне туда нельзя ещё четырнадцать лет без сопровождения.
Мистер Браун посмотрел на жену.
– А ведь давненько мы не были все вместе в кино, а, Мэри? – сказал он. – Не так уж сейчас поздно. Может, сходим?
– Ой, здорово, пап! Пошли! – закричали Джонатан и Джуди.
– А программа интересная, Паддингтон? – спросила миссис Браун.
– Очень интересная, миссис Браун, – заверил её Паддингтон. – Там будет фильм про ковбоев, и ещё мультфильм, и ещё фильм разряда «что-что, простите»…
– Какой фильм? – переспросил мистер Браун.
– Разряда «что-что, простите», – терпеливо повторил Паддингтон. – Это значит, что медведям до шестнадцати без сопровождения взрослых туда нельзя.
– А, так ты хочешь сказать: фильм разряда «А», – догадался Джонатан.
– Ну да, – согласился Паддингтон, – я так и сказал.
Брауны переглянулись. Растолковать что-либо Паддингтону бывало порой нелегко.
– И ещё, – продолжал меж тем Паддингтон, – там один человек будет играть на электрооргане. Он гвоздь программы. Так что, по-моему, мистер Браун, выйдет совсем недорого за всё.
– Значит, так тому и быть, – решил мистер Браун, взглянув на часы. – Пропускать такое нельзя.
Немедленно поднялась страшная суматоха. Паддингтона миссис Бёрд послала наверх смыть с мордочки крошки и масло, а все остальные разбежались по своим комнатам переодеваться.
Входя через полчаса в кинотеатр «Подиум» в окружении всего семейства, Паддингтон напустил на себя важный вид. Он поздоровался со швейцаром, приподняв шляпу, и немедленно повёл мистера Брауна прямо к кассе.
– Теперь я в сопровождении, – сообщил он кассирше.
– Извините, что? – переспросила та, обращаясь к мистеру Брауну.
Она потянула носом и посмотрела на него как-то странно. Она могла бы поклясться, что в фойе опять запахло рыбой.
– Простите, что вы сказали? – повторила она.
– Ничего-ничего, – поспешно ответил мистер Браун. – Э‑э… Три взрослых и три детских в первый ряд балкона, пожалуйста.
– Скорее, папа, – позвал Джонатан. – Сейчас сеанс начнётся.
Кассирша так и осталась в недоумении, а мистер Браун подхватил бесконечную ленту билетов и вместе с семьёй направился к лестнице, ведущей на балкон
[3]
. Они всё поднимались и поднимались, и скоро Паддингтон потерял счёт ступенькам. Их было так много, что он, пожалуй, предпочёл бы сидеть внизу. А войдя вслед за Браунами в бельэтаж, он вдобавок обнаружил, что там совершенно темно.
– Сюда, пожалуйста, – сказала служительница, проводив их к первому ряду и высветив фонариком свободные места
[4]
. Вам повезло: как раз шесть мест подряд.
– Спасибо большое, – тихонько повторяла миссис Браун, осторожно пробираясь вдоль ряда. – Извините, пожалуйста. Прошу прощения. Большое вам спасибо.
Она добралась до своего места и, удостоверившись, что все здесь, уселась поудобнее.
– Действительно повезло, – шепнул мистер Браун. – Шесть мест рядом.
– Семь, – поправила миссис Браун. – Между нашими местами одно свободное.
– И в самом деле, – прошептал мистер Браун, шаря в темноте. – Ведь девушка сказала, что их только шесть. А где же Паддингтон? – спросил он вдруг, оглядываясь.
– Паддингтон? – воскликнула миссис Браун. – А разве он не с тобой, Генри?
– Нет, – ответил мистер Браун, – я думал, он с тобой.
– Ну вот, опять, – простонала Джуди. – Паддингтона мармеладом не корми, дай потеряться!
– Да где же он может быть? – бормотал мистер Браун, чиркая спичками и заглядывая под стулья.
– Я тут, мистер Браун, – раздался голос Паддингтона из другого конца ряда. – Я сюда забрался по ошибке.
– Тс-с! – противно цыкнули из заднего ряда.
– Здесь темно, и я ничего не вижу! – восклицал Паддингтон, пробираясь вдоль ряда.
– Ну как, дорогой, всё в порядке? – спросила миссис Браун, когда Паддингтон устроился на соседнем сиденье.
– По-моему, да, – ответил медвежонок, уставясь в экран.
– Эй, – раздался всё тот же противный голос сзади, – сняли бы вы вашу ляпу!
– Мою «ляпу»? Снять мою «ляпу»?
