Паддингтон поблагодарил полицейского за мудрый совет и начал торопливо перекладывать содержимое своей шляпы в шляпу музыканта.
Из шляпы хлынул целый дождь серебряной и медной мелочи, и, глядя на него, Паддингтон всё сильнее и сильнее расстраивался. Трудно было сказать, сколько именно он собрал, но не оставалось никакого сомнения, что примерно столько им с Джонатаном и Джуди требовалось для рождественского праздника в детской больнице.
– Знать не знаю ни про какие медвежьи праздники, – буркнул музыкант, когда Паддингтон объяснил, на что собирается потратить деньги. – У меня свои праздники на носу, мало мне забот.
– Да ладно, Паддингтон. – Джуди ободряюще пожала ему лапу. – Мы и так много собрали. Кто знает, может, ещё что-нибудь подвернётся.
– Ну вот что, – сказал музыкант, подметив выражение Паддингтоновой мордочки. – Сыграю-ка я вам на ложках напоследок. Глядишь, и повеселеете.
Он поднял руки и уже готов был заиграть, но тут мистер Крубер, очень внимательно слушавший весь разговор, вдруг, ко всеобщему удивлению, шагнул поближе.
– Позволите мне взглянуть на ваши ложки? – спросил он.
– Не вопрос, папаша, – согласился музыкант, передавая их из рук в руки. – Неужто тоже играете?
Мистер Крубер покачал головой, вытащил из кармана маленькую лупу и подошёл к ближайшему фонарю, чтобы рассмотреть ложки повнимательнее.
– Знаете что, – сказал он, – а ведь это, похоже, довольно ценная вещь. Весьма приличное серебро Георгианской эпохи
[27]
.
– Да вы что! – изумился музыкант, уставившись на мистера Крубера с открытым ртом. – Мои ложки?
– У меня к вам предложение, – перебил его мистер Крубер и махнул рукой, показывая, что дальше говорить не надо. – Я готов заплатить десять фунтов за эти ложки, если вы позволите мистеру Брауну оставить себе ваши деньги. В конце концов, это ведь и его заработок, пусть даже и совершенно случайный.
– Десять фунтов! – поразился музыкант, уставившись на бумажник мистера Крубера. – За эти-то ложки? Ну вы даёте, сэр, помогай вам бог. Да за такие деньги и мою шляпу берите в придачу.
– Нет, большое спасибо, – решительно вмешалась миссис Браун. Мало ей было Паддингтоновой шляпы со всеми её дырками, а шляпа музыканта, насколько она разобрала со своего места, была ничем не лучше, вот разве что мармеладных пятен на ней не просматривалось.
– Послушайте-ка, папаша, – начал приободрившийся музыкант, когда получил от мистера Крубера в обмен на ложки десятифунтовую банкноту и начал перекладывать деньги обратно в Паддингтонову шляпу, – там, где я брал эти ложки, ещё найдётся. Не хотите…
Мистер Крубер бросил на него многозначительный взгляд.
– Благодарю вас, – сказал он твёрдо. – Но этих двух мне вполне достаточно.
Через несколько минут, попрощавшись с совершенно ошарашенным музыкантом, Брауны пошли дальше, причем Паддингтон старался держаться подальше от всех прохожих.
– Ну, – сказал мистер Браун, – я так до конца и не понял, что там произошло, но, похоже, закончилось всё ко всеобщему удовольствию.
– Четыре фунта и десять пенсов! – воскликнул Джонатан через некоторое время, пересчитав все монетки. – Этого нам за глаза хватит. То-то они в больнице обрадуются!
– Я не знала, что вы собираете деньги на детский праздник, – покачала головой миссис Браун. – Надо было нам сказать. Мы бы тоже приняли участие.
– Это всё Паддингтон придумал, – объяснила Джуди, пожимая лапу, за которую держала медвежонка. – А кроме того, если бы вы дали нам денег, это было бы не то. Просто совсем не то.
Мистер Браун повернулся к мистеру Круберу.
– Надо же, как вы ловко приметили эти ложки, – поразился он. – Просто удивительно, какие иногда вещи случаются.
– Чрезвычайно удивительно, – откликнулся мистер Крубер, которого вдруг очень заинтересовали украшения высоко над головой.
Одна только миссис Бёрд обратила внимание, как блеснули его глаза – примерно такой же блеск она подметила, когда он рассчитывался с музыкантом, – и в голове у неё возникли некоторые сомнения, после чего она благоразумно рассудила, что самое время сменить тему.
– Смотрите-ка, – сказала она, указывая вперёд, – вон она, ёлка на Трафальгарской площади. Если поторопимся, услышим, как поют рождественские песни.
Мистер Браун потянул носом.
– У меня есть другое предложение, – сказал он. – Похоже, пахнет жареными каштанами.
Паддингтон облизнулся. Он не так уж давно пил чай, но после всех волнений у него разыгрался аппетит.
– Жареные каштаны, мистер Браун? – воскликнул он. – Я, кажется, никогда ещё их не пробовал!
Брауны так и застыли на месте и второй раз за день с изумлением уставились на Паддингтона.
– Ты никогда не пробовал жареных каштанов? – повторил мистер Браун.
Паддингтон покачал головой.
– Никогда в жизни, – сказал он твёрдо.
– Ну, это мы сейчас исправим, – пообещал мистер Браун, подводя всё семейство к маленькой жаровне, стоявшей на тротуаре. – Семь больших порций, пожалуйста, – попросил он у продавца.
– Как удачно, что я захватил фотоаппарат, – порадовался мистер Крубер. – Целых два события впервые в жизни, – продолжал он, расставляя штатив, – иллюминация, а теперь ещё и каштаны. Придётся сделать несколько дополнительных карточек, мистер Браун, и послать их в Перу тёте Люси. Полагаю, ей будет очень интересно.
Паддингтон от души, хотя и не очень внятно, поблагодарил своего друга – рот у него был набит каштанами. Вдалеке, за площадью, он видел празднично украшенную торговую часть Лондона, а прямо перед ним стояла огромная ёлка, сиявшая мириадами ярких фонариков, и откуда-то доносились голоса, которые пели рождественские песни. Какой замечательный вечер, подумал Паддингтон, как замечательно, что впереди Рождество и что их приключение закончилось таким удачным образом.
