Это была последняя встреча Лоренцо Гонелли и Сото. На следующее утро молодой искатель из общины пропал. Стражники сказали, что после полуночи он уехал на байке в неизвестном направлении и назад не вернулся. Хижина его оказалась открытой, и все вещи остались в неприкосновенности. Опустела лишь книжная полка да стойка с оружием, на которой Сото хранил свои мечи, арбалет и несколько метательных ножей.
На столе, правда, обнаружилась короткая записка, но о смысле ее догадался лишь Лоренцо. Догадался, однако рассказывать о своих догадках никому не стал. Судя по приписке в конце послания, письмо являлось выдержкой из произведения, автором коего был человек со странным именем Юдзан Дайдодзи.
«Есть вещи, которые нам понятны сразу же, – писал Сото словами своего древнего предка. – Есть вещи, которых мы не понимаем, но можем понять. Кроме того, есть вещи, которых мы не можем понять, как бы мы ни старались».
Лоренцо не усомнился, что послание предназначалось конкретно ему…
Кое-кто из искателей Барселонской Особой мельком встречался с Сото в дальнейшем. Его запоминающееся лицо видели то среди байкеров, то среди наемных тирадоров, которые нанимались на службу высокопоставленным гражданам, не носящим духовного сана. Но ни в Барселоне, ни в ее окрестностях Сото больше не появлялся.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЛОВО ОГНЯ
Вы, которые еще не знаете о рождении, как вы можете знать о смерти? Вы, которые еще не познали себя, как вы можете познать природу злых духов?
Конфуций
Совершенная преданность способствует правильной ориентации ума и дисциплине тела
Такуан Сохо. «Письма мастера дзэн мастеру фехтования»
Торо пришлось оставить за пределами городской черты. Кататься по улицам Мадрида на столь приметной технике, да еще после того, как ты надавал по морде не каким-то подзаборным пьянчугам, а самим Охотникам, было очень рискованно. Охотники, в отличие пьянчуг, являлись на редкость обидчивыми парнями, и помириться с ними, угостив выпивкой, было невозможно. За Торо согласился приглядеть крестьянин из пригорода. Он получил от Сото небольшой задаток и обещание щедрого вознаграждения, если по возвращении владельца с байком будет все в порядке; деньги у Мара пока водились, но тратить их он решил только на самое необходимое.
К сожалению, байк был не единственной яркой отличительной приметой Сото, и дабы соблюсти полную конспирацию, тирадор приобрел у уличного торговца большие солнцезащитные очки, обязанные скрыть от любопытных взглядов приметное лицо тирадора. Стекла на очках, добытых, по всей видимости, на ближайших раскопках, были в царапинах и трещинах, но Сото не обратил на эти мелочи внимания – щеголять сей модной безделушкой на людях он особо не собирался.
Мара знал, где в Мадриде искать Рамиро ди Алмейдо, так как не раз лично сопровождал сеньора Диего в его поездках к сыну. Рамиро жил в неприметном двухэтажном доме на улице дель ла Круз, неподалеку от плаза Майор – центральной площади Мадрида, на которой проходили городские праздники, а также аутодафе: публичные Очищения Огнем самых знаменитых отступников Мадридской епархии. О последних мероприятиях, в частности, свидетельствовало не смываемое дождями пятно копоти в той части площади, где устанавливалась тесная клеть с заключенным в нее отступником, в страхе ожидающим, когда Главный магистр епархии предаст его душу очистительному огню.
Один из воинских принципов, которым Сото Мара пренебрег по выезде из Сарагосы и который после стычки на дороге вертелся у него в голове постоянно, гласил: «Покидая свой дом, веди себя так, как будто видишь врага». Своего нового врага Сото перестал недооценивать со вчерашнего вечера. Теперь тирадор видел недругов повсюду: в каждом встречном прохожем, в каждом лавочнике или извозчике, даже в женщинах; разве только не в детях. Весьма вероятно, что за домом человека, чей отец угодил в застенки Инквизиции, Охотники также организовали круглосуточное наблюдение, поэтому просто подойти и постучать в дверь к Рамиро было бы крайне опрометчиво. И несмотря на то, что Мара спешил увидеться с молодым сеньором, он не поленился неприметно побродить по округе и подтвердить свои догадки.
Или наблюдение было устроено очень искусно, или его и впрямь не было, но только наметанному глазу Сото так и не удалось выявить ни подозрительных широкоплечих типов, ни их громоздких внедорожников, ни других характерных примет слежки. Грамотнее всего было бы дождаться темноты, когда народ на улице рассеется, после чего обнаружить вражеское наблюдение станет куда проще. Но время неумолимо уходило, и Сото решил действовать. И только подойдя к крыльцу, он вдруг вспомнил, что на дворе полдень, а раз так, значит, государственный служащий Рамиро ди Алмейдо скорее всего находится сейчас в Академии. Упрекая себя за то, что после ареста сеньора стал ужасно рассеянным и начал забывать элементарные вещи, Мара направился к Оружейной Академии, расположенной неподалеку от плаза Майор в окрестностях Меркадо де ла Кебада – главного мадридского рынка.
О том, чтобы проникнуть в Оружейную Академию, не могло идти и речи, и Сото с раздражением подумал, что как ни крути, а придется дожидаться окончания служебного дня. Однако ему повезло: он еще не успел дожевать в ближайшем трактире тапас
[5]
, как увидел в окно Рамиро, выходящего из ворот Академии. Молодой ди Алмейдо огляделся по сторонам и быстрым шагом припустил куда-то по улице. Сото торопливо расплатился с трактирщиком и ринулся за Рамиро вдогонку…
– Прошу прощения, сеньор Рамиро! – окликнул Сото спешащего инженера. По всей видимости, он торопился в более презентабельную, нежели рыночный трактир, закусочную, что заметил Мара неподалеку от Академии по пути сюда.
Рамиро обернулся и в недоумении уставился на окликнувшего его человека. Сото догадался, что инженера смущают его солнцезащитные очки, и на мгновение приподнял их, продемонстрировав свои примечательные раскосые глаза…
Испуг Рамиро оказался настолько очевиден, что Сото забеспокоился, как бы тот не заголосил на всю улицу и не бросился от него наутек. Взгляд молодого ди Алмейдо забегал, как у застигнутого врасплох карманника, ноги подкосились, а рот открылся, будто у вытащенного из воды карася. Казалось, Рамиро пытался в чем-то оправдаться, но не находил нужных слов.
– Что тебе нужно? – не спросил, а скорее взвизгнул он, пятясь от приближающегося к нему Мара.
Испуг молодого сеньора объяснялся просто: последний раз, когда Рамиро видел старшего тирадора своего отца, в руках у того была отрезанная голова Марко ди Гарсиа. Разумеется, если тебя неожиданно окликает на улице такой отъявленный головорез, тут волей-неволей испугаешься.
Сото и в голову не приходило, чем вызван этот испуг на самом деле…
– Я искал вас, сеньор, чтобы передать послание от вашего отца, – кивнув в знак приветствия, сказал Мара. – У него большие неприятности… Где мы могли бы поговорить?
