– Я уже говорил, в каком случае вас убью, и не намерен повторять, – отрезал Сото. – Пока что вы ведете себя разумно. Продолжайте вести себя так и дальше… Я не отниму у вас много времени. Мой первый вопрос: по чьему приказу был убит сеньор Диего ди Алмейдо?
– Убит? Боюсь, я вас не понимаю: он скоропостижно скончался в Мадриде от болезни…
Отточенная грань крюка прошлась по краю стола, срезав с него аккуратную, похожую на кудрявый локон, стружку.
– Эту трогательную историю приберегите для вашей воскресной проповеди, – заметил при этом Сото. – Я так же, как и вы, прекрасно знаю причины смерти сеньора ди Алмейдо. Еще раз солжете мне, и вам станет не за что цеплять дужки ваших очков. У вас есть последняя попытка правильно ответить на мой вопрос.
Епископ нервно заерзал, будто в кресле под ним неожиданно лопнула пружина.
– Клянусь Господом и своими детьми, я понятия не имею, почему Мадридский магистрат возбудил против вашего хозяина дело, – с мольбой в глазах изрек Доминго. – С полгода назад здесь работали дознаватели из епархиального казначейства. Они собирали информацию о сеньоре ди Алмейдо. Но после убийства дона ди Гарсиа все стихло. А недавно Главный магистр епархии вызвал меня в Мадрид и попросил завизировать санкцию на проведение инквизиционного дознания с сеньором ди Алмейдо. Меня заверили, что для этого имеется ряд неопровержимых улик…
– Каких улик?
– Свидетельские показания в том, что дон Диего ди Алмейдо покровительствует некоему чернокнижнику и с его помощью убивает своих врагов.
– Вот как? – удивился Мара. – Кто давал эти показания?
– По закону, Орден имеет право не разглашать имена свидетелей даже нам… Да неужели вы думаете, что я стал бы сомневаться в словах Главного магистра епархии, Божественного Судьи-Экзекутора?!. Я просто не мог не подписать санкцию на арест. Надеюсь, вы меня понимаете?
Епископ заморгал и сжался, больше всего опасаясь, как бы «искатель истины» не счел его ответы очередной ложью. Но Мара умел отличать ложь от правды.
– Допустим, я вам верю – вы не знаете имен доносчиков. Но вы наверняка догадываетесь, кто это был: тот человек из вашего окружения, кто недолюбливал сеньора ди Алмейдо. Мне нужно имя.
– Вы хотите от меня правды? – В голосе Доминго сквозь страх проступило раздражение. – Чтобы отделаться от вас, я могу назвать любое имя – это простительно, ибо это ложь, вынужденная насилием. Если выживу, я искуплю мой грех покаянием. Но тем не менее, я скажу вам истинную правду. Помимо меня, большинство моих ближайших помощников также успело побывать в гостях у вашего хозяина. Лично я никаких чернокнижников у него в асьенде не замечал, равно как и мои приближенные, – уверен. Так что подобных причин для доносов на сеньора ди Алмейдо ни у кого из нас не имелось. Скажу больше: доносить из епископата на кого-либо из высокопоставленных сограждан нигде не принято. Такие доносы опасны многочисленными проверками и выездными судами. Это наводит тень на наш округ. Мы не плюем в свой колодец – это глупо. Первая и последняя неприятная история, произошедшая в моем епископате непосредственно с вашим хозяином, была ссорой дона Диего с главным казначеем епархии. Мы в это не вмешивались. Так что или я не подозреваю никого, или подозреваю всех.
Сото замешкался – епископ не хотел умирать, но и хвататься за соломинку, подсовывая карателю первого попавшегося под руку козла отпущения, он тоже не хотел. Его Святость был напуган, но вел себя достойно. Встречая раньше в асьенде этого высокомерного старика, Мара даже не предполагал, что в характере епископа сокрыт крепкий стержень.
– Вы снова убедили меня, Ваша Святость, – сказал Сото. – Продолжайте в том же духе – и получите пощаду. Теперь скажите мне как человек, более искушенный в таких вопросах: на всякий ли донос, в котором упоминается богатый и влиятельный гражданин, в канцелярии Божественных Судей обращают внимание?
– Разумеется, нет. Во-первых, дело это хлопотное – подобных доносов уйма: редко кто из слуг доволен своими сеньорами, вот и отыгрываются. А во-вторых, оно очень щекотливое в юридическом плане.
– Кем же тогда надо быть, чтобы твой донос рассмотрели и на его основе началось дознание? Явно не крестьянином или искателем.
– Да-да, конечно, – закивал Доминго. – Доносчиком мог быть лишь человек, не менее влиятельный, чем сам сеньор ди Алмейдо. В первую очередь вам следовало бы поискать такого человека среди могущественных врагов вашего хозяина…
Сото задумался: могущественных врагов сеньора он знал поименно, но искать автора доноса среди них было невозможно. Головы этих людей давно покоились на дне глубокой лужи мазута, что находилась за нефтеперегонным заводиком в десятке километров от Сарагосы. Мара подозревал, что если вдруг кому-то взбредет на ум осушить ту лужу, то на дне ее будут найдены не только трофеи демона Ветра, но и множество жертв других, уже не столь одиозных убийц.
Конечно, у врагов сеньора еще оставались многочисленные родственники, разбросанные по всей епархии и за ее пределами. Они могли догадываться о причастности сеньора Диего к смерти своих отцов, братьев, дядьев, однако опасались бросить ему открытый вызов при его жизни. Так что донос – вполне естественный способ отмщения для подобных трусов. Но как найти среди массы рассеянных по стране потенциальных доносчиков истинного виновника? У Сото Мара всего одна жизнь, да и та очень скоро оборвется, если он начнет мотаться по Святой Европе и пытать всех, кого подозревает…
– Уверяю вас: вы пришли ко мне совершенно напрасно, – выводя Сото из раздумий, подал голос епископ. – Истину вам скажет только один человек: тот, кто вел дознание и проводил Очищение Огнем – Главный магистр епархии. Боюсь, что, кроме него, всех деталей этого дела не знает никто…
– Что вы сказали?! «Очищение Огнем»?! – Глаза карателя вспыхнули ледяным пламенем, а его крюк впился острием в полированную поверхность стола. Мара только что случайно получил ответ на одну из главных загадок – почему дона Диего хоронили в закрытом гробу. – Значит, вы утверждаете, что Главный магистр епархии собственноручно сжег сеньора ди Алмейдо из огнемета?! Что ж, это многое объясняет…
Крюк Сото медленно и с силой царапал столешницу, оставляя на ней глубокие борозды. Каратель не сводил лютого взгляда с епископа, а тот в свою очередь выпучил глаза на крюк. Пальцы Доминго сжались в кулаки – похоже, он собирался оказать телохранителю покойного ди Алмейдо сопротивление, если тот вдруг задумает нарушить свое слово.
– Я здесь ни при чем! – принялся оправдываться епископ. – Я действительно присутствовал на Очищении, но меня вызвали на него в официальном порядке! Вашего хозяина приговорили к Очищению Медленным Огнем, но держался он очень мужественно! Все это время я не переставал молиться о его душе! Я и сейчас молюсь о его душе!..
Сото глядел на тараторящего епископа, но совершенно не слушал его. Он не собирался убивать старика. Как раз наоборот, кромсая столешницу, Мара пытался выместить свой гнев только на ней – бездушной деревяшке, – а потом взять себя в руки. Ему еще предстояло проделать обратный путь, не менее тяжелый, чем тот, который уже был проделан. Ярость была для Сото не попутчица, но уходить она, как видно, не собиралась.
