И осекся под суровым взглядом Карлоса, поскольку понял, что ищет наглядный пример явно не там, где следует.
– Исходя из ваших слов, Луис Морильо состоял у вас на хорошем счету, – подытожил Матадор. – И тем не менее он покинул вашу общину.
– К сожалению, не знаю, в какую сторону изменился Луис за прошедшие десять лет, – произнес Лоренцо, отвернувшись к окну и отрешенно глядя вдаль, – но в нашей общине о нем остались добрые воспоминания. У него имелись странности, но это вполне нормально для человека, который с детства жил изгоем. Он близко к сердцу воспринимал прочитанные книги и если вбивал что-то себе в голову, то переубедить его потом было сложно. Но повторяю: жизненные идеалы он выбирал правильные. А ушел он от нас по простой причине: его перестали устраивать наши порядки, поскольку иногда они противоречили его принципам. Он мечтал поступить на службу к благородному и уважаемому сеньору, а здесь… сами видите. Мы живем по законам общины, и благородных сеньоров среди нас нет. Но мы, по крайней мере, расстались без скандала, и это главное.
Карлос примолк, обдумывая ответ старшины. Полминуты Охотник смотрел в том же направлении, что и Лоренцо, будто пытался определить, что так привлекло внимание собеседника. После чего задал последний вопрос:
– Как вы считаете, Луис Морильо служил на новом месте так же хорошо, как и у вас?
– Не то слово! – с блеском в глазах ответил Лоренцо, снова поворачиваясь к Гонсалесу. – Я уверен: он был не просто хорошим слугой – он был образцовым слугой. Такой принципиальный человек, как Луис, не стал бы наниматься к первому встречному. Он наверняка во что бы то ни стало постарался попасть на службу к самому достойному из достойных сеньоров. И если Луис все-таки осуществил свою мечту, тому сеньору несказанно повезло. Лучшего слуги ему отныне вовек не сыскать. Сегодня большая редкость найти телохранителя, который не задумываясь отдал бы за тебя жизнь. Не те времена…
– Какую занятную историю вы нам поведали, брат Карлос, – хмыкнул магистр Гаспар. – Но кажется, вы чересчур сгущаете краски. Где это видано – понятия о чести среди наемников! Деньги – вот чем подобная публика дорожит в жизни. Ваш чудо-наемник убивал, пока хозяин ему платил. Диего ди Алмейдо не стало – естественно, Морильо очень расстроился, ведь он потерял хороший источник доходов, поэтому и спалил со злости Сарагосский епископат. Возможно, Морильо был в курсе, что охрана там никудышная, хлебнул с горя лишку и устроил погром – горячая кровь закипела, и все такое. Но утром наступает похмелье, во время которого даже самые отчаянные головорезы порой задумываются о своих поступках. Вы сами только что сказали: те, кто раньше знал Морильо, отзывались о нем как о разумном человеке. Не лучше ли было вместо того, чтобы наводить панику и превращать магистрат в бастион, просто поискать преступника в укромных норах?.. Сдается мне, брат Карлос, что вы расписались в собственном бессилии и уже не знаете, за что хвататься, поэтому решили учинить этот большой переполох…
Для Матадора последние слова Гаспара прозвучали словно пощечина; на щеках командира даже выступили красные пятна.
– При всем уважении, ваша честь, – проговорил он, едва сдерживая негодование, – мне непонятно ваше легкомысленное отношение к собственной безопасности. Я не сомневаюсь, что рано или поздно мы схватим Морильо, но пока этого не случилось, я бы рекомендовал вам…
– Я принял к сведению ваши рекомендации и по мере сил следую им, – оборвал его Главный магистр епархии. – Но ваша сегодняшняя просьба немыслима по своей дерзости! Никаких телеграмм я в Ватикан посылать не собираюсь – и не мечтайте! Чтобы меня – почтенного человека – сочли трусливым паникером?! Вы этого хотите?!
– Никак нет!
– Тогда хорошенько запомните мои слова и впредь с такими просьбами ко мне не обращайтесь! В Ватикане и без нашего напоминания есть кому задуматься о вопросах безопасности. Просто закончите добросовестно то дело, ради которого вас сюда вызвали. Вам понятно?
– Так точно!
– Вы свободны!..
Карлос предчувствовал, что после такого разноса магистр Жерар пожелает сказать ему несколько слов с глазу на глаз. Действительно, не успел еще Матадор отойти от кабинета Гаспара, как разгневанный французик окликнул его и поманил к себе в соседний кабинет.
«Предупрежден – значит, вооружен!» – Карлос помнил этот старый тактический принцип. Командир Пятого отряда был готов к тому, как встретит его Легран, и потому, едва переступив порог, тут же перешел в яростную атаку:
– Ваша честь, я еще раз прошу вас дать мне возможность связаться с Ватиканом! Я отвечаю за поимку отступника! Пока он не пойман, я вправе поступать, как того требует обстановка! Вполне возможно, что Морильо уже давно нет в Мадриде. Мы задействовали всех информаторов: и наших, и тех, кто работает на Защитников Веры. Сеть информаторов включает в себя больше сотни человек. Они целыми днями отираются в городе и окрестностях, следят за злачными местами и ежедневно докладывают. Мы проверили несколько предполагаемых укрытий Морильо. Результат нулевой – он пропал! Но я предполагаю, что он еще заявит о себе, причем довольно скоро! Я не поднимаю панику, я лишь призываю к осторожности! Мы имеем дело…
В тщетных попытках вставить хотя бы полслова, Жерар открывал рот, будто вытащенная на берег рыба. Магистр тряс рукой, пытаясь остановить взявшего с места в карьер Матадора, но тот его пантомиму упорно игнорировал. В конце концов, Легран не нашел иного способа перехватить инициативу, как дождаться, когда Карлос выдохнется, и лишь после этого заговорил. Однако контрмеры Гонсалеса возымели эффект: пожар магистерского гнева уже не пылал, а тлел, сбитый встречным пламенем негодования.
– Потише, брат Карлос! Что вы так расшумелись? – замахал руками Жерар. – Здесь распоряжаемся не мы, и не требуйте от меня невозможного! Что за недостойные выходки вы стали себе позволять в последнее время? Я вас просто не узнаю!
– Виноват, ваша честь, – обезопасив себя, Карлос позволил себе остыть. – Но как заставить вас по-другому прислушаться к моим просьбам? Я внимательно изучил книги, которые вы любезно для меня раздобыли. Я встретился с людьми, с которыми Морильо прожил почти треть своей жизни. И теперь я пытаюсь объяснить вам, с кем мы сегодня столкнулись. Мы бегаем не за каким-то недоделанным сектантом…
– Да-да, вы уже рассказывали это магистру Гаспару.
– И я готов рассказывать это ему и вам до тех пор, пока вы не убедитесь в моей правоте…
– Брат Карлос!..
– Три минуты, ваша честь! Выслушайте меня хотя бы три минуты!.. Вам доводилось бывать на корриде?
– Нет, знаете ли, я не любитель подобных зрелищ.
– Если представится случай, сходите обязательно. Хотя бы ради ознакомления – поверьте, ничего не потеряете… Впрочем, не важно – вы ведь наверняка представляете себе, что там происходит.
– Ну, допустим.
– Так вот, бой с быком начинается не на арене, а гораздо раньше. Сначала быка морят голодом. Затем на пути к арене его приводят в ярость уколами пик. Это продолжается до тех пор, пока перед быком не появляется матадор, который в угоду публике доводит своей шпагой животное уже до полного бешенства. Бык разъярен, и представление начинается. Сложно поверить, что еще вчера жевавшая траву флегматичная гора мяса способна бегать с такой скоростью и убивать направо и налево. Тупая, зацикленная на убийстве машина смерти, которая мечется по арене в поисках жертвы. Остановить ее теперь можно лишь одним способом, и горе мадору, если он допустит при этом неточный удар… Подобное происходит и с нами. Луис Морильо – упрямец, каких поискать; человек с воистину бычьим упрямством. Выгоняемого на корриду быка выращивают с одной целью – умереть от руки тореадора. Морильо сам подготовил себя к смерти. Парадоксально звучит, но главная цель его жизни – это смерть. Славная смерть в бою с оружием в руках во имя своего сеньора. Сеньор почитается им наравне с богом, а возможно, и выше. Железные принципы, несоблюдение коих – страшный позор, искупить который необходимо все той же смертью. Это самое бескомпромиссное мировоззрение, какое я встречаю за всю свою жизнь. Оно отвергает взывания к милости и замаливание грехов, но зато превозносит жестокое самоубийство как один из способов искупления позора…
