– Конец тебе, ублюдок! – вскричал Карлос, однако «ублюдок» вовсе так не считал. Даже не думая тормозить, Морильо направил свой «Хантер» не в какой-либо из двух проемов в надежде протиснуться под мостом с разгону, а нацелил автомобиль точно в подпорку.
Будь подпорка сооружена из бревен, «Хантер» ни за что бы не снес ее даже с приличного разгона. Но для нетяжелого пешеходного моста бревенчатая конструкция была явным излишеством, поэтому в свое время мостостроители ограничились лишь тонким брусом, сколоченным между собой обычным горбылем. Бампер джипа, словно топор, с одного удара перерубил подпорку, и осыпанный обломками «Хантер» покатил дальше. Теперь проем под мостом стал вполне пригодным для проезда не только внедорожника, но и более крупной техники. Единственная проблема: таковым он продержался от силы две-три секунды…
Мост с выбитой подпоркой прогнулся посередине и издал громкий треск, перекрывший даже грохот лишенного глушителя «Хантера» Морильо. Падение утратившей опору конструкции не заставило себя долго ждать. Продолжая прогибаться и трещать, мост начал рушиться, превращаясь из геометрически правильного сооружения в груду годных лишь на дрова обломков.
– Не тормозить! – бешено вращая глазами, прорычал Карлос. – Успеем!
Риккардо не сомневался, что командир обезумел, но противиться приказу не посмел – втянул голову в плечи и, не сводя напряженного взора с падающего моста, повел внедорожник на прорыв. Боец на заднем сиденье тоже не разделял нездоровой уверенности Матадора, прикрыл голову руками и уткнул лицо в колени.
Впоследствии Карлос все-таки признал, что, нарушив приказ, Риккардо спас им жизни, поэтому командир не стал привлекать заместителя к ответственности. Впавший в раж Матадор был так опьянен погоней, что не отдавал отчета в своих действиях, из-за чего едва не погубил бойцов и не погиб сам…
Не дрогни Риккардо и не нажми на тормоз, мост словно гигантской крышкой гроба накрыл бы «Хантер» Охотников всей массой. Но нога водителя ударила по педали тормоза как нельзя вовремя. Заскользивший юзом по илистому дну речушки внедорожник со всего маху врезался в рухнувшую прямо перед ним груду ломаных балок и досок. Оба передних колеса зашипели, пропоротые острыми щепками. От удара автомобиль тряхнуло, и выставивший руки вперед Карлос выдавил ладонями лобовое стекло. Риккардо сдавленно крякнул, ударившись грудью о рулевое колесо. Предусмотрительный боец на заднем сиденье отделался легче всех: боднул макушкой мягкую спинку водительского кресла и даже не набил себе шишку.
Карлос схватил изрезанными в кровь руками карабин и буквально вывалился из джипа во взбаламученную грязную воду. Не обращая внимания на брызжущий из пробитого радиатора кипяток, разъяренный Матадор вскочил на капот и выпустил из карабина все до единого патроны в удалявшуюся цель. Гонсалес и не надеялся, что попадет – слишком сильно дрожали его пораненные руки, – но он не мог просто так стоять и смотреть, как заклятый враг в очередной раз ускользает от него, причем ускользает вместе с заложником. Выстрелив в последний раз, командир в сердцах зашвырнул разряженный карабин в салон, после чего спрыгнул с капота и, тяжко дыша, уселся на подножку автомобиля.
Карлос молчал. У него не осталось сил даже на проклятия…
Оглушенный магистр застонал и пошевелился, приходя в себя. Он медленно ощупал огромную шишку на голове, однако глаза его все еще были мутными, а взгляд – отсутствующим. Гаспар усиленно пытался вспомнить, что с ним произошло, но голова, похоже, после удара карателя соображала туго.
Сото Мара продолжал сидеть в водительском кресле, не снимая охотницкого плаща. И хоть с момента, как он заглушил двигатель, прошло без малого полчаса, сердце злостного преступника все еще бешено колотилось – так, будто за ним до сих пор гнались Охотники. Уйти от них оказалось чертовски сложно, и если бы не предпринятая за день до захвата разведка местности, планы похитителя пошли бы прахом еще у служебных ворот Мадрида. Мара сидел, глядел в темноту и все не мог поверить, что его коварный замысел удался: убийца сеньора ди Алмейдо находился в его руках живой и невредимый.
Гнать трофейный «Хантер» далеко по руслу Сото не стал, и, как только обнаружил подходящее для выезда место, тут же выгнал автомобиль из оврага. Затем, объехав стороной небольшую деревеньку, каратель выбрал одну из лесных дорог, на которой, по всем признакам, нельзя было встретить ночью ненужных свидетелей. Мара петлял между каменистыми пригорками, пока окончательно не стемнело, и только когда ехать без света фар стало затруднительно, нашел подходящее местечко и остановился. Насколько похититель успел изучить местность, он находился на южной оконечности Каса де Кампо, а следовательно, до здания Мадридского магистрата отсюда было сравнительно недалеко.
Что ж, тем даже интереснее…
– Что происходит, Охотник? – вымолвил наконец магистр. Одетый в кожаный плащ Сото казался Гаспару в темноте одним из его охранников. – Где я? Будь добр, потрудись объяснить!.. Как твое имя, брат?
– Меня зовут Сото Мара. Я служу дону Диего ди Алмейдо!
Как же долго каратель ждал этого момента! Когда раньше он, бывало, произносил свои традиционные слова, делать это всегда приходилось в жуткой спешке. Сегодня также следовало бы поторопиться. Но с осознанием того, что отныне главный враг находится в его власти, на Сото вдруг нашло необъяснимое состояние. Вопреки голосу разума, он не испытывал желания спешить и суетиться. Желание это прошло вскоре после того, как за его спиной рухнул мост и отгремели выстрелы оставшихся с носом Охотников.
Отныне Мара переполняло спокойствие. Невозмутимое каменное спокойствие. Парадоксально: чем дальше находился от тебя враг, тем сильнее ощущалась к нему ярость, а когда он сидел от тебя на расстоянии вытянутой руки, резать его на куски почему-то не хотелось. Вернее, хотелось, но не сразу. Словно кошка, которая наконец-то схватила мышку, слегка придушила ее и теперь лениво наблюдает, как полумертвая жертва предпринимает жалкие попытки избежать кошачьих когтей. Хладнокровный садизм хищника – своеобразное наслаждение собственным триумфом, в полной мере понятное лишь тому, кто знает цену пойманной добыче…
Имя похитителя было магистру прекрасно знакомо. Когда Гаспар услыхал его, он тут же пришел в сознание и нехотя вспомнил все произошедшее с ним за последнее время. Страх и гнев одновременно обуяли его, и было непонятно, какое из этих чувств преобладало над Гаспаром в данную минуту.
– Именем Господа, Пророка… и Апостолов приказываю тебе немедленно отпустить… меня! – стараясь придать голосу твердость, гневно заговорил инквизитор. Но дыхание его от испуга постоянно сбивалось, и от этого речь Божественного Судьи-Экзекутора не вызывала в Сото трепет. – Ты совершаешь непростительную ошибку… оступившийся раб божий! Но еще не поздно одуматься! Я… я даю тебе возможность…
Сото не репетировал никаких обвинительных речей на случай успеха своей преступной затеи. Все, что требовалось сказать виновному в смерти сеньора, он уже сказал. Покинув «Хантер», он сбросил с плеч великоватый для него охотницкий плащ и не спеша обошел автомобиль, слушая вполуха сбивчивые тирады магистра. Подойдя к задней дверце, каратель обнажил клинок, сделав это подчеркнуто неторопливо в свете автомобильных фар. Магистр вскрикнул и оборвал исполненную праведного гнева речь на полуслове, после чего принялся метаться по заднему сиденью, пытаясь выбраться из внедорожника с противоположной стороны.
