Устройство речных ворот города выглядело элементарно: когда требовалось по какой-либо причине перекрыть Тибр, в полуметре над водой лебедкой натягивалась толстая якорная цепь, закрепленная между двух сторожевых башен, стоящих на противоположных берегах. Несмотря на простоту заграждения, оно с успехом препятствовало проникновению в столицу как легких рыбацких лодок, так и более громоздких посудин. Возвращавшиеся с Ватиканской ярмарки на парусных лодках знакомые Григорио торговцы уже поведали ему, что начиная с прошлой недели заградительную цепь устанавливают над рекой каждую ночь.
– Что-то я даже не припомню, когда такое делалось в последний раз, – пробормотал он, хмуро покосившись на пассажира. – Не иначе, Большой Папочка кому-то войну объявил.
Огромные стены («Уж не с титанами ли собирался воевать Первый Пророк?» – подумал Сото, когда они подплыли к городу вплотную) загораживали собой всю панораму «первого города Земли», которая – каратель чувствовал – также обещала быть весьма впечатляющей. Из-за зубцов парапета выступали лишь шпили высоких соборов, да, разумеется, Стальной Крест, от взгляда на который вблизи у Сото закружилась голова, и он едва не перекувыркнулся через борт лодки. Ему не верилось, что люди способны сотворить подобного колосса, разве что сделали это при непосредственной помощи самого Всевышнего. Стаи птиц, кружившие у вершины Креста, лишний раз подчеркивали его монументальность. Мара пожалел, что небо сегодня как нарочно безоблачное, и потому нет возможности проверить россказни о том, что Ватиканский Колосс якобы огромен настолько, что задевает верхушкой облака. Впрочем, в это верилось и без наглядного примера.
Каратель жутко нервничал, когда их лодка наконец достигла северных речных ворот и очутилась в тени возвышающихся над рекой сторожевых башен. На всякий случай Сото затаился между штабелями рулонов ткани, однако любопытство терзало его. В конце концов он не вытерпел и высунул нос наружу, продолжив во все глаза пялиться по сторонам. Благо вокруг действительно было на что посмотреть.
Лодка выплыла из отбрасываемой стеной тени внутри Вечного города, оставив за кормой сторожевые башни и заградительную цепь, в данный момент покоившуюся на речном дне. Солнце снова ударило путникам в глаза, от чего окружающий их пейзаж засверкал красками. Точнее, красок наблюдалось немного, да и назвать их жизнерадостными было нельзя: серый гранит набережной, потемневший от времени известняк прибрежных зданий, коричневая черепица крыш, пыльная буро-зеленая листва деревьев… Правда, изредка промеж многоэтажных строений попадались ухоженные и выкрашенные в яркие цвета особняки крупных чиновников, но их аляповатый вид не разнообразил общей картины, скорее наоборот, подчеркивал ее блеклость. Унылую непривлекательность зданий не скрашивала даже добротная архитектура и сложная узорчатая лепнина на стенах. Над рекой витал тяжелый смрад клоак, сбрасывающих сточные воды прямо в Тибр. Покрытые черной слизью трубы торчали из гранитной набережной через каждую сотню метров. Поговаривали, что не пострадавшая при Каменном Дожде канализация древнего города измеряла свой возраст даже не веками, а тысячелетиями.
Теперь Стальной Крест предстал пред Сото во всем великолепии, если, конечно, слово «великолепие» вообще являлось применимым к открытой всем ветрам и непогодам железной конструкции, чей срок службы перевалил за два с половиной века. Впрочем, чтобы поразить гостя столицы, Ватиканскому Колоссу с лихвой хватало своих размеров, так что эстетическая привлекательность была ему не нужна. Первое, что невольно приходило на ум, когда Стальной Крест становился виден целиком: что будет, если вдруг разразится крупное землетрясение и эта махина рухнет на близлежащие строения? Тысячи тонн железа шутя сравняют с землей добрую половину комплекса правительственных зданий, а грохнись Крест в направлении Тибра – и в Ватикане сразу же появится новый мост. Хотелось бы Мара стать свидетелем этой катастрофы, которая рано или поздно непременно произойдет, ибо что более грандиозное могло случиться в Святой Европе после Каменного Дождя?
Здания и набережная по левому берегу закончились, а им на смену пришла глухая отвесная стена, выходящая прямо из воды и вздымающаяся приблизительно на ту же высоту, что и городские стены. Стена была выкрашена в бежевый цвет – неброско и аккуратно. У основания стены, там, где волны Тибра неустанно лизали ее и где она никогда не высыхала, на ней бурно разрослись водоросли и лишайники, отчего внизу цвет ее резко менялся с бежевого на ядовито-зеленый. Узкие оконца в верхней трети стены походили на бойницы, а возможно, ими и являлись. Строение, часть которого составляла эта стена, было огромным, поскольку тянулась она далеко вперед и обрывалась, очевидно, где-то за речным поворотом – по крайней мере, отсюда Мара ее конец не видел.
– А разве Дом Искупления находится не в пригороде? – полюбопытствовал Сото, обводя взглядом нескончаемую бежевую плоскость. Ему рассказывали, что городская тюрьма, построенная основателем Братства Защитников Веры, покаявшимся грешником Маркусом Крюгером, располагалась за пределами города; а какая еще городская постройка, кроме нее, могла обладать столь непривлекательным видом?
– Да ты что! Где ты видишь тюрьму? – рассмеялся Григорио. – Неужели дворец Гласа Господнего не признал? Ну ты, бродяга, даешь!
– Дворец? – недоверчиво переспросил каратель. При слове «дворец» ему всегда представлялось что-то величественное и одновременно потрясающе красивое. Настоящий дворец он видел один раз в жизни. Переживший Каменный Дождь и Век Хаоса (разумеется, ценой огромных потерь), Королевский дворец в Мадриде даже в современном неблаговидном состоянии – теперь в нем размещалась Транспортная Академия – был достаточно изящен в архитектурном плане. Здесь же говорить об изяществе не приходилось вовсе, поскольку где это видано, чтобы гигантский оборонительный бастион украшали архитектурными излишествами?
– Это северная стена дворца, – пояснил Григорио. – Первый Папочка Витто лично проектировал свои апартаменты. Вкус у него, скажу тебе, был не ахти.
И флорентиец смачно плюнул за борт, тем самым выражая свою оценку художественным талантам Первого Пророка.
Лодка уже миновала один мост неподалеку от городской стены и сейчас приближалась к следующему. Движения на втором мосту отсутствовало, зато было полно вооруженных людей в униформе Ангелов-Хранителей. Каратель сразу же юркнул в укрытие, дождался, пока лодка проплывет под мостом, и лишь затем отважился высунуться из-под рулонов. Он еще долго смотрел назад, стараясь сосчитать количество патрулирующих мост гвардейцев – а вдруг да пригодится. Логово врага было огромным и неприступным – куда неприступнее здания Мадридского магистрата, – поэтому все его входы и выходы требовалось тщательно изучить. Трюк с захватом автомобиля, на который попалась охрана Гаспара де Сесо, в Ватикане вряд ли сработает: на любом из маршрутов следования Пророка всегда предпринимались строжайшие меры безопасности. Словоохотливый Григорио, которого отнюдь не смущала немногословность «бродяги», как-то обмолвился, что Ангелы-Хранители Его Наисвятейшества будут, пожалуй, пострашнее самих Охотников. Хотя, если подумать, добавил он, закон в Святой Европе не писан ни тем, ни другим.
