— На приёме будет уже поздно, — покачал головой Паддингтон. — Мне они будут нужны прямо на концерте.
— Да что вы говорите? — Дяденька уставился на него в полном изумлении. — Феноменально! Какой новаторский подход! Я просто своим ушам не верю. Может, на свете есть и другие медведи, которые играют на пианино, хотя я никогда ни об одном не слышал, но вряд ли есть ещё хоть один медведь, который играет и ужинает одновременно!
— Ну, если хотите, я могу прямо за игрой есть булку с мармеладом, — согласился Паддингтон. — Я обычно держу кусок в шляпе на всякий пожарный случай.
Дядянька чуть не запрыгал от восторга.
— Отлично! — воскликнул он, закатив глаза. — Лучше приберечь это под конец выступления. Потолок рухнет от аплодисментов.
Паддингтон посмотрел на него с сомнением.
— А меня не придавит? — осведомился он.
— О, да вы ещё и шутник! — обрадовался дяденька. — Ну просто чем дальше, тем лучше.
Он сунул руку во внутренний карман и извлёк оттуда какие-то бумаги.
— Не могли бы вы сразу и расписаться, дорогой сэр? У меня как раз контракт под рукой оказался.
С этими словами он протянул медвежонку ручку с золотым пером.
— Вот здесь, где пустая строчка, — показал он.
Паддингтон не стал ему отказывать, а поскольку дяденька явно был важным человеком, он ещё и добавил отпечаток лапы, чтобы все видели, что подпись подлинная.
— Прошу прощения за любопытство, — сказал дяденька, с интересом разглядывая отпечаток, — вы, полагаю, соотечественник Чайковского?
— Чай-кофе с кого? — переспросил медвежонок, опять запутавшись.
Впрочем, дяденька его не расслышал, он разглядывал подпись под отпечатком.
— Паддингтон — это место, где вы родились? — спросил он наконец.
— Нет, — ответил медвежонок. — Это моё имя. Причём уже давно, с тех пор, как мистер и миссис Браун нашли меня на железнодорожном вокзале.
— В таком случае его лучше бы поменять, во избежание путаницы, — предложил дяденька. — А то, не приведи господи, зрители придут совсем не туда.
— Поменять? — возмущённо воскликнул медвежонок.
— Например, на Падцингтони, — предложил дяденька. — Я сделаю специальную наклейку поверх афиш, зрители будут в полном восторге.
— А миссис Бёрд не будет, — твёрдо сказал Паддингтон. — Она не любит перемен.
— А вы ей не говорите до начала концерта, — посоветовал дяденька. — Пусть это будет сюрпризом. Ну а там будем ковать железо пока горячо и строить своё будущее. Как вы посмотрите на турне по всему миру?
— Я бы не отказался съездить в Дом для престарелых медведей в Лиме, — признался Паддингтон. — То-то бы моя тётя Люси обрадовалась!
— Я не очень люблю организовывать концерты в домах для престарелых, — признался дяденька. — Обычно под конец программы половина слушателей спит.
— Ничего, если кто заснёт, тётя Люси потыкает их вязальной спицей, — успокоил его Паддингтон.
— М-м-да… — Дяденька посмотрел на него с некоторым сомнением. — Ну поглядим. Лиха беда начало. Надо придумать, как подать вас во время концерта. Жалко, что ваш рояль не может появиться из-под пола, как это бывало с органами в кино в прежние дни.
[11]
— Можно, если хотите, попросить у мистера Брауна пилу, — тут же предложил Паддингтон.
— Да уж, фантазия у вас буйная! — восхитился дяденька. — Мы с вами обязательно сработаемся. Я теперь ваш менеджер, и я обо всём позабочусь.
— Вы мой кто? — переспросил Паддингтон, окончательно удивившись.
— Помните, вы поставили свою подпись на пустой строчке? — напомнил дяденька, помахивая бумажкой. — Всё здесь, чёрным по белому. Кстати, как вам такая идея: целый концерт — и только один Лист? — продолжал он, не дожидаясь ответа.
— Целый концерт на один лист не влезет, — предупредил Паддингтон, вспомнив рулоны бумаги у мистера Крубера.
— Я имею в виду знаменитого композитора, — пояснил дяденька. — В любом случае следует включить несколько его вещей в ваш репертуар.
— Я спрошу у мистера Крубера, — сказал Паддингтон. — Он, наверное, знает.
— Лучше не надо, — насторожился дяденька. — Знаете, лучше и вообще ничего никому не говорить.
Он постучал себя по носу:
— Болтун — находка для шпиона.
— Даже миссис Бёрд нельзя сказать? — огорчился Паддингтон. — Она никакой не шпион, но всегда обо всём знает.
— Судя по тому, что о ней успел узнать я, ей — в особенности ни слова, — сказал дяденька. — Помните, у стен есть уши, а нам надо любой ценой продержать это в секрете до окончания концерта. Слушайте внимательно, я расскажу вам, что нужно делать.
— И каких только чудес не бывает! — воскликнула миссис Бёрд; дело было утром, дня через два. — Паддингтон по собственному почину принял ванну. А потом спросил, не могу ли я немного почистить его синее пальтишко. Например, отодрать мармеладную корочку от воротника.
— О господи! — всполошилась миссис Браун. — Это не к добру.
Медведь в доме — это ведь очень большая ответственность, особенно когда, как сейчас, никто не может понять, что у этого медведя на уме.
— Он уже два дня какой-то странный, — продолжала миссис Браун. — С тех самых пор, как вернулся с рынка. Сегодня утром бродил по улице и разглядывал стены, а когда я спросила, что с ним такое, ответил: «Болтун — находка для шпиона». И постучал себя лапой по носу.
— Ну, волноваться бессмысленно, этим горю не поможешь, — рассудила миссис Бёрд.
— Это я знаю, — печально согласилась миссис Браун.
— Надеюсь, ему понравится сегодняшний концерт, — попробовала приободрить её миссис Бёрд.
— Да, Паддингтон вообще любит всё новое, — миссис Браун явно пыталась отвлечься от грустных мыслей. — Это одна из его самых замечательных черт. Генри очень хотел его порадовать.
Миссис Бёрд подумала про себя, что мистеру Брауну-то хорошо, он каждое утро уходит на работу и не ему потом разбираться с последствиями любви Паддингтона ко всему новому, — но она благоразумно оставила эти мысли при себе.
— Ладно, поживём — увидим, — заключила она.
Впрочем, поведение Паддингтона во время первого отделения концерта даже миссис Бёрд сочла безупречным. Он, например, вызвался сесть в самом конце ряда, у прохода.
— Потому что там к мороженщику поближе, — прошептал Джонатан.
