– Иногда, – начал он осторожно, – мужчина может…
– Да нет же! – перебила Сара. – Мужчины причиняют боль женщинам каждый день, я знаю, но ты говорил не об этом.
Хью готов был сквозь землю провалиться. Пусть ее замечание и было шокирующим, но она просто сказала правду.
– Ты ведь имел в виду кого-то конкретного. Может, и думал, что говоришь обобщенно, но это не так. О ком ты говорил?
Хью на мгновение застыл, но потом, уставившись в одну точку, глухо произнес:
– Это была моя мать. Как ты поняла, моего отца нельзя назвать человеком добрым.
– Мне очень жаль… прости.
– Он делал ей больно… в постели, – пояснил Хью, вдруг почувствовав дурноту. Пытаясь стряхнуть тяжесть воспоминаний, от тряхнул головой и продолжил: – В обычной обстановке он никогда пальцем ее не тронул, только в постели. По ночам я слышал ее крики.
Сара не сказала ни слова, за что он был ей очень благодарен. Судорожно сглотнув, Хью набрал в грудь воздуха и заговорил снова:
– Я никогда ничего не видел. Если он и избивал ее, то выбирал такие места, которые прикрыты одеждой. Она не хромала. Я не замечал ни одного синяка. Но… в глазах всегда плескалась боль.
Когда он наконец повернулся, его поразило выражение лица Сары: было в нем нечто настороженное, – а через секунду она отвела глаза и уперлась подбородком в плечо. Он никогда не видел ее в такой неловкой позе, такой скованной.
– Сара… – начал Хью и тут же обозвал себя идиотом, потому что она подняла глаза, ожидая продолжения, а он понятия не имел, что следует сказать.
Шли минуты тягостного молчания, ее взгляд был теперь устремлен на свои руки, нервно теребившие простыню.
– Сара, я бы…
И что? Что?! Почему он не может закончить проклятую фразу?
Она снова посмотрела на него.
– Я бы никогда… не сделал ничего подобного, – выдавил он наконец. Это сказать было необходимо. Нужно сделать все, чтобы она поняла: он не такой, как его отец, и никогда не смог бы быть таким.
Сара едва заметно кивнула.
– Знаю. Ты мог бы об этом и не говорить.
Хью резко отвернулся, услышав собственный короткий судорожный вздох. Такие звуки может издавать лишь окончательно потерявшийся человек, а он не должен, особенно после всего, что случилось. Надо собраться, чтобы все выдержать.
Молчание становилось невыносимым. Хью так и стоял у двери, не зная, как с собой справиться.
– Ты спал? – спросила наконец Сара, разрядив тем самым обстановку.
Кивнув, он нашел в себе силы шагнуть вперед и сесть в кресло, которое освободила Хонория.
– А тебе удалось?
– Да, немного. Я расстроилась… нет, скорее почувствовала себя нехорошо.
Сара попыталась улыбнуться, но он видел ее смущение.
– Все в порядке.
– Нет, не все. То есть будет, но… – Она заморгала, как загнанный в угол кролик, и добавила: – Я так устала. Как никогда в жизни.
– Это вполне понятно.
Сара долго молча смотрела на него, прежде чем признаться:
– Не знаю, что на меня нашло.
– Не важно, но я очень рад, что нашло.
– Но ведь теперь тебе придется жениться на мне.
– Я же собирался сделать тебе предложение, помнишь?
Она снова принялась теребить простыню.
– Но ведь тебя к этому принудили.
Хью схватил ее за руку:
– Скорее тебя! Это несправедливо, и если хочешь разорвать помолвку…
– Нет! – Сара отстранилась, удивленная его словами. – Нет, не хочу. И не могу.
– Не можешь? – переспросил он глухо.
– Ты все не так понял, – бросила она раздраженно. – Ты хотя бы слушал, о чем я сегодня говорила?
– Да, то была речь женщины, которая жертвует собой.
– А твой поступок лучше? – парировала она. – Угрожать самоубийством?
– Разве можно сравнивать? Поскольку причина всей чертовой неразберихи я, мне все это и исправлять.
– Ты злишься, потому что кто-то посягнул на это твое право?
– Нет! – Он нервно провел рукой по волосам. – Ради всего святого, не нужно приписывать мне свои слова!
– Мне бы это и в голову не пришло. У тебя сильно развито воображение.
– Тебе не стоило приезжать в «Уайт харт», – проговорил он глухо.
– Я даже не потружусь удостоить это ответом.
– Ты не знала, какие опасности тебя ожидают.
– Очевидно, и ты тоже, – фыркнула Сара.
– Господи, женщина! Почему тебе во всем нужно противоречить? Неужели не понимаешь? Я не способен защитить тебя!
– Я тебя об этом и не прошу.
– Мне предстоит стать твоим мужем, а значит, это мой долг.
Ее буквально затрясло от этих слов, и она процедила:
– А ведь никто из вас: ни ты, ни твой отец, ни даже мой кузен – даже не поблагодарил меня.
Хью виновато посмотрел на Сару, но она отрезала:
– Нет, сейчас ничего не говори! Думаешь, я смогу тебе поверить? Я поехала в гостиницу, потому что ужасно боялась, потому что вы с Дэниелом нарисовали портрет безумца, и все, о чем я была способна думать, что он искалечит тебя…
– Но…
– Только не говори, что это не так! Он совершенно безумен. Отрубил бы тебе руку не задумываясь, если был бы уверен, что даже в таком состоянии ты сумеешь зачать ребенка.
Хью побледнел. Да, Сара права, но как же трудно вынести, что и она не может не думать об этом!
– Сара, я…
– Нет! – Она ткнула в него пальцем. – Сейчас моя очередь. Говорю я, а ты помолчи.
– Прости меня, – сказал он едва слышно.
– «Прости»? Вот так просто? – Сара так затрясла головой, словно увидела призрак. – Сейчас вовсе не обязательно быть милым и добрым. Ты не можешь умолять меня о прощении и ожидать, что я… – Ее горло сжало рыданием. – Понимаешь ли ты, через что мне пришлось пройти по твоей вине? Всего за один день!
Слезы ручьем текли по ее щекам, и от Хью потребовалась вся сила воли, чтобы не наклониться и осушить их поцелуями. Как хотелось ему вымолить у нее прощение: и за то, что было, и за то, что будет, – потому что он знал: это случится снова. Он готов был жизнь отдать за одну ее улыбку, но когда-нибудь он обязательно ее подведет и заставит плакать. И осознание этого убивало.
Хью взял ее руку и поднес к губам:
– Пожалуйста, не плачь.
– Я не плачу, – всхлипнула она, вытирая слезы рукавом.
Он не стал спорить, а просто сел на край кровати, обнял ее и принялся гладить волосы, бормоча бессмысленные слова утешения, пока она совершенно не обессилела и обмякла у него на плече.
