– Я всего лишь сказала, что она могла бы лучше относиться ко всему этому, – надулась Дейзи.
– Если подумать хорошенько, – сухо констатировала Айрис, – это не такой уж блестящий выбор слов.
– Но из-за нее все мы будем плохо выглядеть на сцене!
– Она, – зловеще объявила Сара, – единственная причина, по которой у вас сегодня есть квартет.
– Мне все же трудно поверить, что у нас нет человека, способного занять место Сары у фортепьяно, – заныла Дейзи.
Айрис уставилась на нее с открытым ртом.
– Ты говоришь так, словно подозреваешь Сару в нечестной игре.
– О, у нее есть веская причина подозревать нечестную игру, – прошипела Сара, наступая на Дейзи со смычком.
– У нас заканчиваются незамужние кузины, – пояснила Харриет, поднимая глаза от нот. – После меня остались только Элизабет и Френсис, прежде чем мы сможем обратиться к новому поколению.
Сара пронзила Дейзи последним злобным взглядом, прежде чем вернуть смычок Харриет, и предупредила:
– Я играю в последний раз. И мне все равно, даже если вы усохнете до трио. Единственная причина, по которой я играю в этом году, это…
– Потому что чувствуешь себя виноватой, – закончила фразу Айрис и добавила, когда ее слова были встречены молчанием: – Так и есть: ты все еще чувствуешь себя виноватой из-за того, что бросила нас в прошлом году.
Сара открыла рот, поскольку в ее натуре неизменно крылось желание спорить, когда ее в чем-то обвиняли, справедливо или нет (а в данном случае – нет), но тут увидела мужа, стоявшего в дверях с улыбкой на лице и розой в руке, и просто сказала:
– Да. Так и есть.
– Так и есть? – переспросила Айрис.
– Да. Мне очень жаль, и я прошу прощения у тебя, у Дейзи и, возможно, у тебя тоже, Харриет.
– Она даже не играла в прошлом году! – возмутилась Дейзи.
– Я ее старшая сестра, и уверена, что должна попросить у нее прощения, хотя бы за что-то. Прошу меня извинить. Я ухожу с Хью.
– Но мы репетируем! – воскликнула Дейзи.
Сара весело помахала ей рукой:
– Пока!
– Пока? – пробормотал Хью, когда они вышли из музыкального салона. – Ты сказала «пока»?
– Только Дейзи.
– Тебе вовсе не обязательно играть в этом году.
– Напротив – обязательно.
Сара никогда не признает этого вслух, но когда ей стало ясно, что никто, кроме нее, не способен спасти ежегодный музыкальный вечер, она не может позволить ему умереть.
– Очень важно соблюдать традиции, – заявила Сара, с трудом веря, что эти слова исходят из ее уст. – И кроме того… – Сара взяла руку Хью и положила себе на живот. – Это может быть девочка.
Он не сразу сообразил.
– Сара! Ребенок?
Она кивнула.
– Когда?
– Думаю, ноябрь.
– Ребенок, – повторил Хью, словно не мог поверить.
– Тебе ли удивляться? – поддразнила Сара. – В конце концов…
– Мы обязательно должны научить ее играть на каком-нибудь инструменте, – перебил ее Хью.
– Она может оказаться мальчиком.
Хью усмехнулся:
– Это было бы весьма необычно.
Она рассмеялась: только Хью способен так шутить!
– Я люблю тебя, Хью Прентис.
– И я люблю тебя, Сара Прентис.
Они направились к входной двери, но через два шага Хью нагнулся к жене и прошептал:
– Две тысячи.
И Сара, потому что она Сара, усмехнулась и спросила:
– Всего-то?
