Несмеянов пожал плечами:
– Не исключено.
Но Архаров не готов был соглашаться с начальством.
– Был труп в машине, и я это докажу!
Севастьянов кисло посмотрел на него:
– Работай. Доказывай.
Он коснулся часов. Время разговора вышло, пора браться за дело.
Дверь в камеру распахнулась, но Абзац даже не открыл глаза. Он знал, что Поршня выдернули на допрос, переживал, но виду не подавал. Пусть надзиратель думает, что ему все по фигу.
Но тот почему-то молчал. В камеру кто-то зашел, дверь захлопнулась. Только тогда Надымов открыл глаза и увидел какого-то амбала. Он стоял над ним и смотрел в упор. Спокойно, но тяжело.
– Эй, мужик, что за дела? – Абзац поднялся с кровати.
Надо было ударить амбала, чтобы он не нависал над ним, но рука не поднялась. Страх не позволил. А вдруг кулак не сможет пробить мышечную массу? Если прилетит в ответ?..
Но и стоять вплотную к этому типу Надымов не мог. Он отошел в сторону, а громила лишь усмехнулся.
– Какого черта?
Амбал опустился на соседнюю шконку.
– Ты кто такой? – спросил Абзац, пытаясь вернуть нормальное расположение духа.
– А ты? – басовито спросил исполин.
– Да со мной-то нормально все…
– Не нормально. Плохой ты. Буду делать тебя хорошим.
– Это мы еще посмотрим.
Громила лишь презрительно фыркнул в ответ, лег на шконку, вытянулся в полный рост и закрыл глаза. Непонятно было, то ли ему действительно хочется спать, то ли это такой знак. Дескать, за день отдохну, а ночью примусь за работу. За ту самую, которую заказал мне майор Архаров. Не надо было тебе, петушок, бросаться собакой на мента!
Дверь в камеру снова открылась. На этот раз Абзац вцепился глазами в надзирателя. Хорошо бы договориться с ним о переводе в другую камеру. Тюлень завезет денег, не вопрос.
– Надымов, на выход!
Абзац был уже в дверях, когда амбал проговорил:
– Пупок, ты мою девочку не обижай!
– Разговоры! – ради приличия, совсем не грозно гаркнул надзиратель.
Абзац дождался, когда закроется дверь, только тогда сказал:
– Я этого урода на куски порежу! Тебе оно надо, начальник?
– Чем резать будешь? – Мент усмехнулся.
– Зубами рвать.
– Зубы выбить могут. Надеюсь, тебе повезет. Пошел!
Абзаца отконвоировали в помещение для допроса. Там его уже ждали. Какой-то мент в штатском сидел за столом, на котором в изобилии лежали окровавленные ватные тампоны. На полу валялись комки таких же бинтов. Еще Абзац заметил на столе скальпель с каплями крови на нем. Стена в том месте, куда его посадили, была забрызгана. Пятна на ней совсем свежие.
Мент что-то писал, не отрывая взгляд от бумаги.
– Надымов, чего стоишь как не родной? – даже не глянув на арестанта, спросил он. – В ногах правды нет.
Абзац глянул на стул, занять который ему предлагалось, и шарахнулся, увидев на сиденье подсыхающую лужицу крови.
– Что у вас здесь такое? – встревоженно спросил он.
Мент поднялся, подошел к стулу, глянул на него:
– Блин!
Он взял со стола чистый бинт, отмотал кусок, стер кровь со стула и бросил грязный бинт на пол.
– Потом все уберешь.
– Я в шныри не записывался.
– Дружок твой тоже так говорил, – усаживаясь на свое место, заявил мент. – Знаешь, он сдержал свое слово. Так и не убрался здесь. На носилках утащили.
– Куда?..
– Важно не куда, а за что. Говорить не хотел, но все рассказал. Так что ты мне здесь чисто для проформы нужен. Сейчас заполним протокол, распишешься и гуляй.
– Какой протокол? – разволновался Абзац.
Он вовсе не хотел, чтобы его вытаскивали отсюда на носилках. А здесь все может случиться. Гнетущая обстановка, стены давят со всех сторон, и потолок такой низкий. Кровь, бинты!..
– Ну что, начнем. Моя фамилия Бойков, капитан полиции, старший оперуполномоченный. Говорят, ты вчера плохо себя вел.
– Кто говорит?
– Ругался, угрожал. Нехорошо. Как обстановка в камере?
– Вы не имеете права! – не на шутку всполошился Абзац.
Опер явно намекал на громилу, который поселился в его камере.
– Спокойно! – Бойков взял со стола склянку с нашатырным спиртом, смочил ватку. – Понюхаешь? Очень помогает.
– Да не надо мне!
– Ну и ладно. – Капитан закрыл склянку и пожал плечами. – Потом нюхнешь, когда откачивать будут.
– Кого откачивать?
– Тебя.
– Зачем?.. Ты же сказал, только в протоколе расписаться.
– Так его еще составить надо. Чтобы заполнить протокол, нужен правильный мед. Вдруг из тебя дерьмо полезет, а зачем оно нам? Мы правильный мед из тебя выжимать будем, если сам не пойдет.
– Что-то ты не то говоришь, капитан, – глянув на скальпель, угрюмо сказал Абзац.
– Главное, чтобы ты говорил то. Чистосердечно признаваться уже поздно. Порошин все рассказал. Составим протокол, впишем в него твои признания, и все, никаких проблем. Ну что, начнем? – Бойков приготовился записывать.
– А не в чем мне признаваться.
– Как не в чем? Человека-то ты убил, а не Порошин. Твой дружок на свободу выйдет, а тебе сидеть.
– Не убивал я.
– Хочешь на Порошина свалить? – осведомился опер. – Это не по-товарищески. Но ведь он же тебя сдал. Какая уж тут может быть дружба?
– Никого я не убивал. И Ленька тоже. Не было ничего такого. Оговариваете вы нас! – возмущенно протянул Абзац.
– А это что? – Бойков поднялся со своего места и ткнул ему в лицо фотографию, на которой был изображен покойник, вытащенный из воды. – Этого человека вы сбросили с моста.
– Кто-нибудь видел?
– А как же!
– Кто?
– Узнаешь.
– Адвокат будет, у него и спрошу. Он объяснит вам, как нужно вести допрос. Я имею право знать, что вы против меня нарыли! – Абзац расправил плечи и горделиво скрестил руки на груди.
– Умный, да? – Бойков недовольно глянул на него.
– Адвокат у меня умный. Я без него вам слова не скажу.
– Ты с соседом по камере познакомился?
– Что?!. – похолодел Абзац. – Ты мне угрожаешь?
– Нет, просто ты должен знать, что у твоего соседа кличка такая, Адвокат. Так что он у тебя уже, считай, есть. Его сюда доставить или тебя самого к нему отправить?
