– Что и неудивительно, раз мы жили в самых дешевых меблирашках, – с горечью возразил граф.
Он встал, подошел к окну и, глядя в сад, признался:
– Я вашего деда ненавидел так же сильно, как он моего отца, и эта ненависть отравила мое отношение к жизни. Я лишь через три месяца осознал, что отец мой умер наследником Чартхолла!
– И тогда вы поняли, что теперь получили все права на усадьбу и все остальное?
– На основании моего изменившегося положения в обществе я занял деньги, – продолжил свое повествование граф, – немного занял, потому что те, кто одалживает, не очень-то щедры по отношению к свежеиспеченным и самонадеянным выскочкам-наследникам, но все-таки достаточно, чтобы почувствовать вкус безбедной жизни, которую мне предстояло начать после утверждения в правах наследования, когда я получу титул пятого графа Чартвуда, а вместе с графской короной и наследственное богатство.
Пандора опять промолчала. Она вдруг почувствовала, что гнев ее исчез, и ощущала только печаль и усталость.
– Извините, мне жаль, что я была с вами груба и вышла из себя. Я теперь понимаю, что дедушка вел себя неправильно. Могу лишь сказать, что это было на него совсем не похоже.
– Мы с вами, конечно, понимаем, – заметил граф, – что он ненавидел меня так же сильно, как я его.
– Да, он обожал своих сыновей, погибших на войне, и очень страдал. Ведь каждый мужчина желает иметь наследника, что продолжит род и передаст фамильное имя потомкам. Папа меня, конечно же, любил, однако очень хотел иметь сына, но врачи объявили, что будет просто чудом, если у мамы родится еще ребенок, – грустно заметила Пандора. – Но вы обязаны иметь много детей! Когда я приезжала сюда в детстве, то постоянно думала, как бы здесь было весело играть с другими детьми, скользить, например, на перилах вниз, в Большую галерею, или играть в оранжерее в прятки!
– Ну а я принял решение нашу родословную не продолжать, – перебил ее граф.
– Как же вы можете говорить такое! Как это неразумно! – снова отрывисто и резко воскликнула Пандора. – Я уже говорила, как вам повезло в жизни, но вместо того, чтобы возблагодарить судьбу за такой подарок, вы позволяете прошлым обидам разрушать ваше настоящее! Вы губите свою жизнь!
– Вы действительно думаете, что я встал на путь саморазрушения?
– Не можете же вы всю жизнь только развлекаться с… – и Пандора замолчала, опасаясь уязвить графа.
– Нет, продолжайте, – сказал он, – мне хотелось бы знать, что вы думаете о моих друзьях, между прочим – единственных!
– Я спрашиваю себя, как долго они оставались бы вашими друзьями, – отрезала Пандора, – не имей вы денег!
С минуту граф пристально смотрел на нее, а потом рассмеялся:
– Да вы и вправду очень откровенны, моя безупречная кузиночка, но предоставьте мне коснеть в моей греховности – я ее предпочитаю вашей праведности!
– Грешите сами, сколько вам угодно, я не сделаю и малейшей попытки вам помешать, но вы не имеете права допустить, чтобы юную девушку вроде Мэри развратил ужасный, отвратительный, хищный человек, который приходил вчера ночью ко мне в спальню! – и она едва заметно вздрогнула. – И знаете, когда он ушел, я подумала, вот счастье, что внезапно появились вы и спасли меня и какой вы добрый человек! – Голос ее заметно смягчился. – И я заснула, думая, что вы совсем не такой плохой, каким притворяетесь! Сейчас, правда, я не так в этом уверена.
– Но вы, таким образом, вынуждаете меня признаться, что я гораздо, гораздо хуже, чем вы обо мне думаете!
– А вы, значит, чувствуете удовлетворение при мысли, что ваше присутствие многих здесь живущих заставляет лить слезы, страдать и голодать? Вы хотите всех уверить, что способны быть жестоким, неумолимым и владеете правом вести себя безнравственно? Что ж, должна в этом случае напомнить, что наша Чартовская семья и прежде умела преодолевать последствия поведения людей, подобных вам! Один из Чартов присоединился к «Круглоголовым»
[3]
и предательски выдал, где скрывается от преследования его брат-роялист. Был, однако, и такой среди Чартов, который, наделав массу долгов, застрелился. Он мог бы погасить эти долги, распродав все фамильные ценности. Однако они ему были дороже собственной жизни, и, смею сказать, знакомясь с нашей родословной, вы найдете еще с дюжину примеров самопожертвования. И еще одно: настоящая доброта свойственна и тем, кого вы презрительно именуете святошами.
Пандора уже коснулась дверной ручки, когда граф воскликнул:
– Да вернитесь, вы, огнедышащий вулкан в женском обличье!
Она не послушалась, однако остановилась.
– Наверное, кто-нибудь, наблюдая за нами со стороны, догадался бы, что мы родня: оба, закусив удила, летим вперед, не разбирая дороги!
– Вы спасете Мэри Клэй? – и Пандора шагнула к нему.
– Полагаю, нет никаких причин, чтобы за грехи моих отцов платили здешние пенсионеры! – И Пандора бросилась к нему:
– Повторите, что вы сказали! Объясните мне простыми словами!
Граф посмотрел на Пандору с высоты своего роста и встретил ее умоляющий взгляд.
– Вам известно, где сейчас прежняя экономка, как ее зовут, миссис Мэдоуфилд?
– О конечно, – почти шепотом подтвердила Пандора.
– И этот, как его, Бэрроуз, прежний дворецкий? Я его запомнил еще с первого своего приезда.
– Сейчас он живет в деревне!
– Вы готовы сами поехать за ними и привезти их обратно?
– О кузен Норвин! Я не ослышалась, нет? Вы действительно этого хотите?
И слезы опять навернулись на глаза Пандоры, которые сейчас сверкали, как звезды.
– Вы помните, что я хотел подарить вам «Возвращенный Рай»?
– Но именно это вы сейчас и делаете. А что насчет мистера Энсти?
– А что может быть насчет него? – сурово осведомился граф.
– Старый мистер Фэрроу, которого все здесь так любили, очень бы обрадовался, если место управляющего занял теперь его сын, Майкл Фэрроу, который знает все досконально, как вести здешнее хозяйство и управлять всей усадьбой. Он несколько лет проработал вместе с отцом и сумеет все привести в порядок, и вам это не причинит ни малейшего беспокойства, но все опять будет так, как было, когда я, еще девочкой, впервые сюда приехала! Мне тогда усадьба показалась королевским дворцом из волшебной сказки!
– Ну, что ж, очень хорошо! Вы твердо гнете свою линию! Передайте Фэрроу, чтобы он явился ко мне через два часа и… – Граф улыбнулся. – И поспешите, а то вдруг я передумаю! Так или иначе, но здесь поднимется скандал, и если вы не желаете стать его участницей, то уходите пока из дома.
– Я ушам своим не верю! Это все так замечательно! О кузен Норвин, я же знала, что вы только притворяетесь плохим!
