Сказать по правде, я не противился бы этому, если бы наш новый мир не сильно отличался от земного. Пускай чемпионы хоть до скончания времен задирают носы и мнят себя высшей расой во Вселенной, раз им того хочется. На своем примере могу твердо заявить: нам их «гармония» даром не нужна. Как выразился недавно дядя Пантелей: центр нашей Вселенной располагался не здесь, несмотря на то, что шатуны и чемпионы – суть одного поля ягоды. Просто одни из нас в ходе вечного движения сквозь Вселенную остались на этой станции, а другие с их помощью отправились дальше – туда, где жизнь была гораздо сложнее, но вместе с тем и гораздо прекраснее…
«Тепло! Тепло! Полцарства за тепло!» – именно так кричал бы я, будь у меня сейчас рот и возможность высказаться. Несмотря на то что вселенский холод стал неотъемлемой частью моей натуры, примириться с ним было не так-то просто. Возможно, давала о себе знать плохо заблокированная человеческая память, и в скором времени я бы все-таки свыкся с морозным климатом Ядра. Но пока вырабатывалась эта привычка, приходилось стучать несуществующими зубами и мучиться от резкой и радикальной перемены окружающей среды.
Сколько продлились мои страдания, я, разумеется, понятия не имел. Подобно коматознику, шатун Свекольников был невменяем и не мог вести счет времени. И когда в конце концов мои муки прекратились, это стало не просто облегчением, а пиком величайшего блаженства. В такую эйфорию, наверное, рано или поздно впадал каждый чемпион, достигший Источника. Здешние боги услышали мои мольбы и явили милость, подарив вожделенное тепло.
И черт меня побери, если после такого подарка я еще стал бы укорять хозяев Ядра в бессердечности! Это ж надо, с каким пониманием отнеслись они ко мне – преступнику, обреченному на Бессрочное Гашение! Вроде бы никто из чемпионов не интересовался моим последним желанием, но угодили они мне в самую точку. И ладно, просто разрешили бы погреться у Источника, за что я уже был бы им пожизненно благодарен. Но нет, чемпионы пошли еще дальше, дозволив мне насладиться самым превосходным из всех видов тепла.
Тепло молодого, упругого и податливого женского тела! О, если и существовал в Трудном Мире более изысканный соблазн, я о нем не знал и знать не хотел!
Вы спросите, как такое возможно для шатуна, чей организм, мягко говоря, не подходил для подобного рода увеселений. Согласен, вопрос вполне уместный. Только неужели я, продрогший и ничего не соображающий, задался бы им, обнаружив вдруг под боком обнаженную женщину и ощутив ее весьма откровенные ласки? А уж игнорировать их, поверьте, было невозможно…
Тут же выяснилось, что я преждевременно распрощался с моим человеческим – а конкретно, мужским – естеством. Никуда оно не исчезло, а, видимо, лишь застыло вместе с сознанием и прочими чувствами. И вот теперь все они начали понемногу оттаивать и проклевываться на свет, словно подснежники на проталинах.
Первым пробудилось осязание, ибо без него основной инстинкт никогда не воспрянул бы, это факт. Сознание присоединилось к ним чуть позже. Оно приходило в себя очень вяло, но для вышеупомянутой парочки чувств его присутствие не имело принципиального значения. Когда я наконец худо-бедно запустил свой мыслительный процесс, осязание и либидо вовсю функционировали. Причем последнее уже раскочегарилось не на шутку, поскольку имело как конкретный вектор приложения, так и вполне боеспособный инструмент для работы в данном направлении.
«Ничего себе!» – подивилось сознание, а потом захлебнулось в экстазе, накатившем на него горячей волной, которая растопила остатки прежнего холода. А невесть откуда возникшие руки продолжали путешествие по гибким обводам угодившего в них женского тела и, словно не доверяя своим рецепторам, мяли и гладили его теплую упругую плоть.
Обалдевшее сознание упорно не верило ни в повторное обретение им телесной оболочки, ни, тем паче, в то, что эта оболочка сейчас вытворяла. И действительно, разве можно было поверить в такое без визуального подтверждения?
Зрение и слух вернулись ко мне в последнюю очередь, восстановив свои функции по прошествии второй волны экстаза. Она несла в себе столько живительной энергии, что ее с лихвой хватило бы на то, чтобы вызвать эрекцию даже у мумии. На силу экстаза влиял и неуемный темперамент моей партнерши – пылкой незнакомки, которая ничуть не боялась обморозиться в объятьях ледяного шатуна. Будучи слепым и глухим, я отказывался верить, что эта самоотверженная женщина – всего лишь ментальная абстракция, навязанная мне чемпионами; этакая «резиновая кукла», выданная мне тюремщиками напрокат до отправки на Гашение. Такого просто не может быть! Хоть убейте, не верю!
Боже мой, а как она целуется! Кто-нибудь, протрите мне поскорее глаза – я хочу воочию лицезреть эту Богиню!..
– Горячая ванна, теплые одеяла, растирание!.. – проговорила Агата, явно передразнивая кого-то. После чего игриво прикусила мне напоследок губу и томно вздохнула. – Что б вы, бестолочи, понимали в восстановительной терапии! В природе есть только два способа быстро отогреть молодого здорового мужика. Водки здесь, увы, нет, но с бабами, к счастью, не все так мрачно. Правильно я говорю, Глеб?
– П-п-правильно, – согласился я, с трудом ворочая онемевшим языком. Ощущение при этом было такое, словно я полвека назад дал обет молчания и только сейчас вознамерился его нарушить. – Аг!.. Аг!.. Аг!..
– Ага, ага – Агата! – подтвердила Банкирша, похлопав меня по щеке, как наездница – любимого жеребца. Что, впрочем, было недалеко от истины. Для разогрева моего бесчувственного тела Агате пришлось оседлать его и как следует «пришпоривать», пока во мне опять не взыграла кровь. – А ты кого хотел увидеть?
– Т-т-тебя! – как на духу сознался я, жмурясь и пытаясь вернуть восстановившемуся зрению должную ясность.
– Само собой, либо меня, либо кого-то из двух, – усмехнулась брюнетка, слезая с меня и устраиваясь рядом. Кушетка, на которой мы с Агатой предавались… разогревающим процедурам, была довольно-таки жесткой и узкой. Но если кому и было привередничать по этому поводу, то только не мне – воскресшему из шатунов человеку. – Но Ленора для такого «старичка», как ты, – слишком крутой подарок… Ладно, не бери в голову – это шутка… Но если откровенность за откровенность, то ведь никто не заставлял меня откачивать тебя таким способом. Полагаю, обычное растирание тоже помогло бы. Но я, проклятая стерва, все-таки не удержалась и воспользоваться твоей беспомощностью!
– Спасибо, что воспользовалась… Это была отличная идея… Мне понравилось… Как заново родился… – Я чувствовал, что надо обязательно отблагодарить спасительницу, но мысли все еще были вязкими, а язык походил на приклеенный к нёбу кусок скрипучего пенопласта.
– Что второй раз родился – это точно, – кивнула Агата. – Сказать по правде, что бы ни твердил о нашем бессмертии Рип, я уж было решила, ты не жилец. По крайней мере, когда тебя нашли, ты был остывший и без пульса. Но слава Концептору, воскрес и вроде бы не похож на ходячего покойника.
Она подняла с пола валявшиеся у кушетки сигаретную пачку и зажигалку, отточенным движением вытряхнула сигарету, а потом решительно смяла в руке картонную коробочку и отшвырнула ее в сторону.
