– Нет. – Я помотала головой, схватила свою куртку (скорее всего, уже не суждено мне вернуться на третий этаж), и мы пошли по коридору с цветочными горшками на подоконниках, сопровождаемые любопытными взглядами. А что мне оставалось делать? Убежать? Смешно же.
У директора миловидная тетя сказала:
– Николай Петрович, вот эта новенькая. Говорит, ее звать Виолетта Покровская, но я сильно в этом сомневаюсь.
Сомневается она! Ха! Она сразу перестала казаться мне миловидной. Так, кукла какая-то с пожившим лицом.
– А в чем сомнения, Виктория Яковлевна? – спросил директор, который что-то писал. Он снял одни очки и надел другие, лежащие рядом. Двойной очкарик, ничего себе! Внимательно поглядел на меня и продолжил: – Прийти в школу, назваться чужим именем, чтобы – сделать что? – Он перевел взгляд на училку.
– Не знаю. – Она пожала плечами.
– Вот и я не знаю, – ответил директор, – в школе какая корысть? Украсть нечего, так ведь? Разве что мелок с доски, – сказал он со смешком и вдруг мне подмигнул. Какой милашка! Ученицам подмигивает!
– Больно уж театральное имя, – объяснила классная.
Я достала паспорт из куртки и передала Виктории Яковлевне. Пусть удостоверится.
Она, не глядя, отдала его директору. Он водрузил на нос первую пару очков, сняв вторую, посмотрел документ. Потом Виктория Яковлевна посмотрела.
– Виолетта Покровская, все правильно, – Николай Петрович вновь поменял очки, – пятнадцать лет, скоро будет шестнадцать. – Он смотрел на меня по-доброму и улыбнулся. – Хочешь у нас учиться, Виолетта? Вы надолго приехали в Воркуту?
– Да нет, не надолго. Мы тут временно. Я просто не хочу отстать от класса.
– Что ж, похвально. В таком случае принеси от родителей заявление, хорошо? И приступай к учебе.
– Прямо сегодня можно? – спросила я.
– Конечно, конечно, сегодня – даже лучше, чем завтра. – Он широко улыбнулся.
Симпатичный какой директор в Лёвкиной школе. Не то что наш Игорь Павлович! У этого двое очков, но видит он получше любого!
Стоп! Что он видит? Как раз и не видит! Не видит, что я играю! Ну, так потому что двойной очкарик! Мне даже стало его жалко! Когда откроется вся моя авантюра, победителем будет Виктория Яковлевна, а не он! Какая жалость!
– Показать дневник тоже не будет лишним, – добавила классная. Вид у нее был недовольный. Конечно, она б хотела, чтобы ее сомнения подтвердились. А тут – прокол.
Потерпите, Виктория Яковлевна, потерпите. Победа будет за вами.
– Хорошо.
– Ты правда Лёву Капитонова знаешь?
– Да.
– Хороший у нас ученик был. Жалко, что они переехали.
– Теперь он в нашем классе.
– Да, мне девочки говорили. Удивительное совпадение! – учительница покачала головой.
– Интересная комбинация, – сказал Николай Петрович. Я совершенно запуталась в его очках – в какой паре он был в этот момент? А другие – первые или вторые, – он покачивал рукой за дужку.
– Мне можно вернуться в класс? – спросила я голосом скромницы.
– Конечно, конечно, – директор смотрел на меня заботливым отцовским взглядом.
– Я сама тебя провожу, Виолетта, – сказала моя новая классная.
Ну вот. А я надеялась – сейчас смоюсь!
Мы вышли из кабинета директора со звонком на урок.
– Повесь куртку в раздевалку, – попросила Виктория Яковлевна.
Раздевалка была тут же, рядом с кабинетом директора. Пришлось подчиниться.
На урок мы вошли вместе.
– Здравствуйте, Валентина Станиславовна. Привела новую ученицу, Виолетту Покровскую. Прошу любить и жаловать. Садись, – сказала она мне, покровительственно проведя рукой по моему плечу.
И вышла.
Валентина Станиславовна сделала приглашающий жест рукой, и я поплелась на камчатку к камчадалу Гусеву.
– Что тебе сделали у директора? – спросил он.
– Попросили написать заявление.
– А-а… понятно.
– Какой урок? – спросила я.
– Алгебра.
– Мой любимый! – прошептала я.
– Ты даешь! Отличница, да?
– По алгебре – ага.
– Классно! Списывать у тебя буду, – парень выставил большой палец.
«Будешь, будешь!»
– Новенькая и Саша Гусев! Перестаньте разговаривать!
Все на нас оглянулись. Валентин не сразу отвернулся, внимательно смотрел на меня несколько секунд.
– Слушай, а почему вы учитесь? – шепотом спросила я. – У нас в городе каникулы.
– Мы в ноябре почти две недели не учились. Актированные дни, – прошептал он в ответ, – сейчас догоняем.
– Что такое актированные дни? – шепчу я.
Он написал на уголке тетради: «Сорок градусов мороза десять дней подряд. Мы не учились».
– Ничего себе! – шепчу я.
– Новенькая и Саша Гусев!
Пришлось заниматься алгеброй. Гусев вырвал мне лист из своей тетради. Задачки были легкие, мы такие уже решали. Похоже, они сильно отстали за эти морозные активированные дни.
Ага, мне стало понятно. Актированные дни – своеобразные каникулы.
На перемене меня ждал сюрприз. Сюрпризы всегда бывают неожиданными, но этот! Он был супернеожиданным и – главное – неприятным.
Математичка Валентина Станиславовна вышла из класса со звонком на перемену, но тут же вернулась, цветя, как майская роза. А вместе с ней… вместе с ней…
О ужас!
Не хотелось мне этого видеть! Исчезнуть бы куда-нибудь, провалиться бы под землю прямо с третьего этажа!
…Вместе с математичкой вошел Лев Капитонов. Учительница вела его за руку, как малыша. Вторую руку Лёва держал за спиной. В классе пошло-покатилось круглое «о-о-о». Все стали глядеть попеременно на меня и Лёву. Сначала на меня поглядели, на мою реакцию. Но мое лицо было непроницаемым.
День в 10 «А» выдался интересным, я признаю.
– Капитонов! И прямо из Парижу! – громко объявил кто-то из парней и хохотнул.
– И этого ветром придуло! – воскликнул Валентин.
Никто не шел на перемену. Все молчали. Валентина Станиславовна ничего не понимала.
– Ребята! Это же Лёва Капитонов! Приехал нас навестить, – сказала она удивленным голосом. – Да что с вами? Не узнаете? – и обратилась к Лёве: – Как ты там, Лёва, на новом месте? Не скучаешь?
– Очень скучаю, – признался Лёва, тоже глядя на меня. Но он нехорошо глядел. Так, как будто я ему мешала. Лицо его вытянулось и посерьезнело. Не могу сказать, что выражение его лица было мне приятно. Он улыбнулся, но как-то искусственно, делано…
