– Ты так думаешь? – удивился Бас.
– Как я могу думать, если я пересказываю то, что прочитал? – не понял Дойтен. – Я могу только верить или не верить. Или сомневаться в том, что узнал из свитков. Я не настолько начитан, чтобы отличать вранье от правды с одного взгляда. Мне всегда казалось приятнее посидеть с кубком пива или вина, чем над каким-нибудь свитком, тем более написанным на староарданском, а то и еще на каком языке. Но то, что не только имни пришли в Талэм, но и мои предки, я знаю.
– Однако твои предки не были созданы Дайредом? – спросил Бас.
– С чего бы это? – не понял Дойтен. – Они же были просто людьми! Их создал творец. Так говорят, во всяком случае.
– Вот! – вздохнул Бас. – Просто людьми. Думаешь, просто имни не бывает?
Дойтен покосился на могилу, скорчил гримасу.
– Знаешь, приятель, час назад я еще мог согласиться, а теперь…
– Тем более что тебе в руку вцепилось что-то особенное? – спросил Бас.
– Ну, – почесал подбородок Дойтен. – Не скажу, что я так уж вглядывался, да и длилось это дело секунды…
– Прикинь сам, – посоветовал Бас. – Есть множество имни. Еще больше тех, кто несет в себе какую-то долю их крови, но не является имни. Уверяю тебя, эта доля может оказаться и в тебе. Но это как меч. Если у тебя железа лишь на нож, ты никак не выкуешь из этого железа меч. В лучшем случае у тебя получится маленький кинжал. Но так или иначе, есть множество имни, которые отличаются от обычных людей тем, что могут что-то, чего не могут люди.
– Вот это плохо, – заметил Дойтен. – Отсюда раздоры, недоверие, страх.
– Не отсюда, – не согласился Бас. – Ладно, мы же не на проповеди, да и времени маловато, но кое-что я тебе объясню. Скажем так… потому что испытываю доверие к твоему защитнику. И потому что ты не убил ту девчонку.
– Вот уж спасибо благородному Юайсу, – хмыкнул Дойтен. – Одарил-таки меня доверием.
– Отчасти, – кивнул Бас. – Так вот, есть множество имни, из которых способны обращаться в кого-то отличного от человека далеко не все. Но уж обращаясь, некоторые из них поражают воображение – они могут быть и птицами, и гадами, и зверями. Более того, иногда они не только наследуют способности, но и смешивают их и порой производят нечто чудовищное на первый взгляд и прекрасное – на всякий прочий.
– А по мне, так все это безумие, – пожал плечами Дойтен. – Поэтому и Дайред, создавший это, безумен.
– Это чудо, – понизил голос Бас. – Да, безумие, потом что непостижимо умом, но и чудо. Но Дайред тут ни при чем. Потому что он не мог создать имни. Если бы он мог их создать, он бы мог создавать и людей. Да, Дайред бог, но не творец. Только творец мог бы создать что-то. Ни Дайред, ни бог Талэма не способны создавать что-то. Они могут лишь сохранять или уничтожать.
– Не понимаю тогда, – крякнул Дойтен. – Какой же смысл….
– У тебя бронзовая пряжка на ремне, – заметил Бас. – Бронза состоит из меди и олова. Медная пряжка давно бы уже позеленела. Оловянная – смялась. Бронзовая тебе служит и будет служить. Имни – это бронза. Иногда – сталь.
– Вот как? – протянул Дойтен. – Значит, этот Дайред не творец руд, а кузнец их? Хорошо. Люди – олово. А что тогда медь? Или наоборот?
– Это загадка… – прошептал Бас. – Может быть, та, которую нельзя разгадать. Те, кто обдумывал ее, не пришли к единому мнению. Некоторые считают, что имни – такой же плод терпеливого отбора и скрещивания, как боевые кони или сторожевые псы. Но это не значит, что Дайред брал человека и, к примеру, волка и смешивал их, чтобы пополнить свое войско человековолком, который будет сильнее, быстрее и опаснее и того и другого. Нет. Он делал сильного человека, добавляя ему что-то неведомое, потому что никакое колдовство не в силах сделать из человека зверя, тем более мгновенно, а Дайред добился этого. По сути, имни-оборотень – свидетельство его силы. И я не знаю, что в этой смеси – медь. Может быть, даже нечисть, вроде той, что стонет ночами над рекой. Но результат – бронза. Но есть и другие, те, кто копается в древних манускриптах. Те, кто проникает в суть вещей по-своему. Они говорят иное. Они говорят, что Дайред не создавал имни. Он мог что-то подправить, мог отобрать нужное, мог уничтожить не нужное ему. Мог отравить, соблазнить, очаровать. Но не мог создать. Они говорят, что Дайред захватил тот мир, откуда пришли твои предки, Дойтен, так же, как пытается захватить этот. Он терпелив и настойчив. А еще он умеет пожирать, убивать и лгать. Поэтому число его слуг всегда велико. А имни… Они могли прийти в тот мир вместе с Дайредом. Может быть, в неведомом нам мире их способность менять свою суть подобна способности зеркала отражать то, что встает перед ним?
– Так что же выходит? – не понял Дойтен. – Они все-таки слуги или жертвы Проклятого?
– И то и другое, – вздохнул Бас. – Так же, как и любой из нас. Но они заслуживают светлого неба над головой не меньше, чем ты, усмиритель.
– А кто же ты среди имни? – спросил Дойтен.
– Я… – поправил усы Бас. – Считай, что я пастух.
– Пастух, – сдвинул брови Дойтен и тоже расправил кончики усов. – Так ты… из Скотного Двора?
– Ты слишком начитан для усмирителя, – удивился Бас. – Предположим, что ты этого не говорил.
– Да мне наплевать, – махнул рукой Дойтен. – Все, что я знаю, так это то, что Скотный Двор сберегает имни, но не служит Дайреду. Больше ничего. Надеюсь, ты не собираешься спасать этого зверя, что рвет глотки людям в Граброке?
– Его уже не спасти, – проговорил Бас. – Хотя он интересен, но судьба его трагична. Видишь эту стрелу?
– Ну? – не понял Дойтен. – Обычная диргская стрела. Выпущена из самострела. Сколько она пролежала в гробу? Десять лет?
– И не заржавела, – заметил Бас. – Диргская стрела уже давно бы покрылась ржавчиной, как коростой. Вот видишь, на древке вязь? Это не диргские письмена. Это наговор против имни.
– И что ты хочешь сказать? – не понял Дойтен.
– Во-первых, – Бас поднял лопату, – нам пора идти, уже вечереет, а до развязки этой истории вряд ли осталось больше полутора суток. Во-вторых, если кто-то начинает игру, которая длится больше десяти лет, этот «кто-то» очень опасен. Очень. А уж если учесть Гар…
– Подожди, – застегнул пояс Дойтен. – Я всего лишь хотел узнать, правда ли, что сын этого Линкса и этой… Ив может оказаться кем-то вроде Ойчи, которая тяпнула меня за руку. То есть особенным имни, который интересен для тех, кто устраивает в Граброке эту мерзость. А ты хочешь сказать, что мерзость началась еще десять лет назад?
– Раньше, – сказал Бас. – Тысячелетия назад. Точно такая же стрела едва не сразила вашего защитника. Но самострел для диргских стрел я видел пока только у герцога Диуса. Он охотится с ним. Но у него простые стрелы, и не так тверда рука. Они опережают нас, Дойтен. Не на один шаг, а на много шагов и на много лет.
– Тогда что ты здесь делаешь? – не понял Дойтен. – Остановить явление ведь нельзя?
