– Я тебе не верю.
– Почему это? – поразилась она.
– Потому что я знаю, что тебе отказали. Кто-то сказал тебе об этом. Иначе ты не стала бы собирать чемоданы, не решилась улететь. Ты бы ни за что, ни за что не отказалась от операции сама.
– Ох, ты же ничего не знаешь. Ничего! – Мама отвернулась от меня и снова подошла к окну, словно высматривая кого-то внизу, у гостиницы.
– Про что? Чего я не знаю?
Мама повернулась, и я увидела в ее глазах страх.
– Я боюсь, что меня убьют, – произнесла она со всей возможной торжественностью.
– Какая ерунда! – воскликнула я, чуть не расхохотавшись. – Кому нужно тебя убивать? Что за новая драма? Тебе отказали в операции, так ты решила придумать такую сказку? Впрочем, как хочешь. Давай вернемся в Москву и скажем всем, что уехали, опасаясь за твою жизнь. Только нужно придумать предлог. Может быть, тебя даже пригласят в «Пусть говорят». Пиар-ход отличный.
– Замолчи! Ты не понимаешь. Я… я видела его. Они сказали, что мне померещилось, но я-то знаю. Я же не сумасшедшая. И препараты тут ни при чем. Такое, знаешь ли, не придумаешь.
– Чего? Чего не придумаешь? – вспылила я. Мама обернулась и посмотрела на меня, словно пытаясь решить, можно ли доверить мне столь страшную тайну. Потом кивнула.
– Я приехала вчера к обеду. Заехала сначала в один магазин, заказала там специальную косметику. Ах, я же не сказала тебе. Мне назначили прослушивание. Продюсер, тот, что был на обеде. Господи, я же совсем забыла об этом.
– Мама!
– Да, да. Я приехала в клинику, где меня положили под капельницу. Мне проводят лечение… ну, неважно, это несущественно. Я видела все своими собственными глазами. Это случилось вечером, довольно поздно. Медсестра куда-то ушла. Вот я и пошла в приемную, сказать, чтобы вытерли пол в моей палате – я пролила чай. После этой капельницы на самом деле теряешь координацию. Так вот, я шла мимо операционных, знаешь, они на том же этаже, в нашем крыле – две операционные. Черт его знает, что меня дернуло заглянуть в одну из них. Что-то привлекло мое внимание. Там вроде горел свет. Хотя, нет, света не было. Может быть, звук.
– Я не понимаю, – растерялась я. Мама говорила сбивчиво, словно теряя мысль.
– В общем, я спросила, есть ли там кто-нибудь, но никто не ответил. Тогда я приоткрыла дверь и увидела его. Он сидел у окна, на стуле и как будто спал. Все это выглядело очень странно. Он вообще у тебя дрался когда-нибудь?
– Дрался? Кто?
– Сережа.
– Ты видела Сережу? – вздрогнула я. – Где, когда?
– Я же говорю, – прошептала мама, бледнея еще больше. – Вчера вечером, в клинике. В операционной.
– Это какой-то бред. Что он там делал? Искал меня?
– Это не бред! – закричала мама. – Я говорю, что видела, значит, видела. Они тоже сказали, что бред. Но я не знаю, куда он потом делся. Может быть, он приходил, чтобы найти тебя?
– Ты меня пугаешь, мама. Ты уверена, что он был там? И кто, черт возьми, они? – заволновалась я. Значит, Сережа не уехал из Парижа. Почему тогда он не отвечал на мои звонки? Тоже потерял телефон?
– Он не мог уйти, Даша. Потому что… он был… о господи, он был мертв, – мама прикрыла рот ладонью, издав странный булькающий звук.
Что? – я обернулась так резко, что больно потянула шею.
– Да. Он был мертв.
– Сидел там мертвым? – переспросила я, нахмурившись. – Сидел? Что за чушь!
– Да! У окна. И смотрел на выход. То есть… он спал… – Она снова закрыла рот ладонью. – Вечным сном.
– Невозможно, – тупо пробормотала я. – Это невозможно. Тебе показалось.
– Они тоже сказали, что показалось. Я ведь закричала и упала в обморок. А когда меня привели в чувство, его уже не было, – продолжала мама, словно отрабатывая выученную роль. Она даже двигалась так, словно была не в номере, а на театральной сцене.
– Не было? Как не было? Куда же он мог деться?
– Я не знаю! Откуда мне знать?
– Мама, его не было там, не могло быть. Что за капельницу тебе поставили?
– Ты можешь тоже не верить. И плевать мне, что они все осмотрели. Говорю тебе, он находился там и был мертв. Это совершенно точно. Не хочешь же ты сказать, что я видела призрак? Я хочу уехать из этого места. Ты не могла бы… не могла бы сама сказать об этом месье Робену? Он будет только рад. Он с самого начал отговаривал меня от этой операции. Мне надо лететь в Прованс, там назначены пробы. Господи, у меня до сих пор перед глазами стоят его руки.
– Руки? – нахмурилась я. – При чем тут руки?
– Ну, как же, я ведь сказала. У него были руки, знаешь, разбитые такие, в кровь. Как будто он с кем-то дрался. Или бил кулаком об стену. И от него исходил такой холод.
– Разбитые руки? – Я застыла, и смутное воспоминание, вырванное из фантасмагории вчерашнего дня, вдруг всплыло в моей памяти. – Не может быть!
– Даша, я уже заказала билет. Ты… ты устроишь тут все? Я могу быть спокойна? Мой самолет улетает через три часа. Я боялась, что не застану тебя, и оставила записку. Вот. – Мама указала рукой на конверт, лежащий на столе, прижатый полупустой бутылкой минералки. – Там деньги на билет. Гостиницу я оплатила, так что можешь не волноваться.
– Ты не хочешь, чтобы я летела с тобой? – удивилась я, а она хмуро покосилась на мои запястья.
Я думаю, что тебе лучше вернуться в Москву. Франция явно не идет тебе на пользу, а я просто хочу немного отдохнуть. К тому же там будет переводчик. Лети в Москву, дочка, – пробормотала мама, – а я останусь в Провансе еще на недельку. Возможно, будут и другие пробы.
– Тебе правда могут предложить роль? – переспросила я.
– Конечно. Что в этом такого странного? – кивнула мама обиженно. – Ты проводишь меня?
– Он… он не мог быть мертв, мама. Должно быть какое-то другое объяснение, верно? – прошептала я.
– Господи, я не знаю. Может быть. Сейчас, когда ты здесь, я и сама не знаю, как все это объяснить. У меня нервы ни к черту. – Мама подошла к столу и машинально отпила из бутылки.
– Они ведь искали? И сказали, что там никого нет?
– Да, да, да, – кивнула мама. – Никого! Но я не хочу больше об этом говорить. Так ты сделаешь то, что я прошу?
– Что? – Я забыла, о чем она просила. Разве она просила о чем-то?
– Ты поговоришь с ним? С месье Робеном. Это пустая формальность, и я понимаю, что можно обойтись звонком. Но как-то неудобно. Он был так добр ко мне, не хочется, чтобы он подумал, будто я невежлива. В конце концов, он же и познакомил меня с этим продюсером, а это заслуживает благодарности. Нечасто появляются такие возможности. Особенно в моем возрасте. Господи, опять этот возраст. Что всем дался возраст?! – И мама возмущенно отбросила пустую бутылку.
