Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись.
— Похоже, твоя бабушка не очень хорошо себя здесь чувствует.
— Я первая из Лабланков, кто за последние лет сто не играет свадьбу в соборе. Конечно, ей это не нравится. Она считает, что это неправильно.
Донован вздохнул:
— Нам нужно пойти туда, чтобы священник узаконил все, так?
— Только если мое имя будет в завещании.
В это время музыка замолкла и стихли разговоры. Лорелея огляделась вокруг:
— Что происходит?
И увидела, что Коннор сидит за фортепьяно.
Донован протянул ей руку:
— У тебя сильно болят ноги?
— Нет. Все в порядке.
— Отлично. Мы должны танцевать.
Они вышли в центр зала. Коннор заиграл вступление к одной из своих песен. Похоже, очень удобно, когда муж сестры — рок-звезда.
Как всегда, Лорелее было приятно быть рядом с Донованом. Она чувствовала биение его сердца, специфический аромат Донована наполнял ее легкие, когда она делала вдох.
— «Всегда помни, — пел Коннор. — Ты, и я, и волшебство этого дня».
Донован прижимал ее к себе, двигаясь в такт музыке. Она чувствовала себя защищенной.
— Сегодня я отдаю тебе свое сердце.
Она посмотрела на Донована:
— Я уже сделала это.
Его улыбка перевернула ее сердце.
— Я знаю. Сегодня мы просто официально регистрируем этот факт.
Сегодня я отдаю тебе мою любовь.
Сегодня я отдаю тебе все свое.
Обещай, что ты сохранишь для ме…
— Я люблю тебя, Лорелея Сент-Джеймс.
— Лорелея Сент-Джеймс. Это все еще кажется немного смешным, но… мне нравится, как это звучит.
Сегодня я отдаю тебе мою руку.
Сегодня мы скажем «Да».
Поэтому всегда помни…
Лорелея рассмеялась, Донован посмотрел на нее.
— Но меня все еще раздражает, что я не помню нашу первую ночь вместе.
— Ты должна доверять, когда я говорю, что это было не лучшее наше время. Все ночи, которые ты помнишь, гораздо лучше.
— А как насчет сегодняшней ночи?
Взгляд Донована должен был растопить ее полностью.
— О, сегодняшняя ночь будет восхитительной. И уж точно, ее стоит запомнить. Ты к ней готова?
— Смеешься? Может быть, теперь моя фамилия и Сент-Джеймс, но я все еще одна из Лабланков. — Она встала на цыпочки. — Но превыше всего я люблю тебя.
