– Кроме яиц, там много всякого другого, – пояснил мистер Крубер. – Уксус, различные пигменты для придания цвета – а на этой картине ещё и толчёный графит, такой обычно кладут в велосипедную аптечку на случай, если понадобится что-то смазать.
– Я бы с удовольствием и сам попробовал сделать такую штуку, – сказал медвежонок. – Вот только, боюсь, с лапами это будет трудновато, да и сюжет для картины придумывать я, наверное, пас.
Мистер Крубер внимательно посмотрел на Паддингтона поверх чашки с какао. Не в обычае его друга было признавать поражение ещё до того, как он взялся за дело.
– Вы себя недооцениваете, мистер Браун, – пожурил антиквар медвежонка. – Что это за слово такое – «пас»?
– Мистер Браун его иногда употребляет, – пояснил Паддингтон. – Когда футбол смотрит. Я думал, это значит, что кто-то решил уйти с поля.
– Да, язык – замысловатая штука, – проговорил мистер Крубер. – Слова звучат одинаково, а означают разные вещи. В футболе слово «пас» означает, что кто-то кому-то передал мячик, а вы употребили его в том смысле, что не собираетесь даже и пробовать. Но лично я считаю, что, если не пасовать перед трудностями, всё обязательно получится. Да и вообще, не попробуешь – не узнаешь.
А что касается сюжета для картины… – Мистер Крубер встал с дивана, заметив, что в лавку вошёл покупатель. – Достаточно прокатиться на верхнем этаже лондонского автобуса, и вы сами увидите: многие вещи просто просятся на полотно. Мир раскроется перед вами, как створки устричной раковины.
Паддингтон попрощался со своим другом и хотел было отправиться домой, но потом передумал.
Ярко светило солнышко, а вместо тележки для продуктов он сегодня взял с собой чемодан; и вот, добравшись до автобусной остановки, Паддингтон поднял лапу и остановил первый же подошедший автобус.
Двери открылись, медвежонок вошёл и сразу направился к лестнице.
– И что это ты там такое удумал, друг мой косолапый? – окликнул его водитель.
– Да пока ещё ничего, спасибо за заботу, – отозвался медвежонок. – Ищу мысли.
– Ну, для этого ты маршрут выбрал самый что ни на есть подходящий, – мрачно произнёс водитель. – Целое утро в пробке торчим. – Он указал на длинную вереницу стоящих автомобилей. – А всё из‑за дорожных работ. Конца-края им нет: только одну дырку залатают, как является очередная бригада и роет новую.
– Я просто собирался рисовать, – пояснил Паддингтон, вежливо приподняв шляпу.
– Ну, давай-давай, – довольно приветливо ответил водитель. – Я никому не скажу, пусть даже не спрашивают. Вот только рисовать у меня в автобусе ты без билета не будешь. Без билета я самого Рембрандта в салон не пущу. А то нагрянет инспектор, и останусь я без работы. Кстати, у меня есть к тебе дельное предложение, – продолжал водитель. – Ты бы нарисовал эту ямищу, рядом с которой мы застряли. Такая картина называется «натюрморт».
Паддингтон хотел было объяснить, что для начала ему требуется несколько яиц, но потом передумал. Он и сам плохо понимал, с чего начать, ведь у него даже не было инструкции.
– Я собирался купить у вас билет, – сказал он. – Я сейчас заплачу.
Убедившись, что никто не подсматривает ему через плечо, Паддингтон открыл свой чемодан и порылся в потайном кармашке.
– Вот шесть пенсов, – пояснил он, протягивая водителю монетку, которая блестела на солнце. – Я их постоянно чистил и хранил на всякий пожарный случай.
– И давно ты в последний раз ездил на автобусе, медведь? – осведомился водитель. – Даже если бы пожар обступал нас со всех сторон – а это не так, и даже если бы монетка твоя ещё не вышла из употребления – а она вышла, так на это можно доехать только до следующей остановки… и то вряд ли. Кроме того, билеты нужно покупать в автомате. У меня их нет.
Тут водитель повнимательнее вгляделся в монетку.
– И вообще, никакие это не шесть пенсов! – заявил он. – Это перуанский сентаво.
– Я ещё никогда не ездил на автобусе один, – сознался медвежонок. – В Дремучем Перу автобусов нет, а в Лондоне мы всегда ездим с мистером Крубером, когда он устраивает «уходной», и он всегда за меня платит.
Тут сзади громко засигналили – машины впереди вроде как двинулись с места, – и водитель схватился за руль.
– Вот что, – сказал он, – нет у меня времени стоять и ждать, пока тут случайно появится этот твой мистер Крубер, так что я предлагаю тебе устроить «уходной» прямо сейчас и выйти из салона. У меня, знаешь ли, расписание, я уже и так опаздываю. Да, кстати, если собираешься часто ездить общественным транспортом, – добавил он, – купил бы ты себе «Устрицу».
Медвежонок насторожил уши.
– Мистер Крубер тоже так сказал: если у тебя есть устричная раковина, перед тобой раскроется весь мир! – воскликнул он возбуждённо.
– Ну, такими обещаниями я бы бросаться не стал, с нашими-то пробками, – заметил водитель. – Но в принципе по Лондону и пригородам с ней можно доехать куда угодно.
После чего он нажал кнопку, и по всему автобусу разнёсся металлический голос: «Осторожно. Двери. Закрываются. Осторожно. Двери. Закрываются».
Паддингтон на всякий случай отошёл в сторонку и уставился вслед автобусу, который отъехал от тротуара и помчался вдаль, преодолев аж несколько ярдов
[3]
.
Медвежонок присел у поребрика на свой чемодан, пытаясь решить, что ему делать дальше.
Мистер Браун оказался прав. Ещё накануне он говорил, что в эпоху кредитных карточек, компьютеров и какой-то штуки, которая называется «интернет-магазин», обыкновенные деньги скоро совсем уйдут в прошлое; правда, о том, что для поездки в автобусе теперь нужна устрица, он не упомянул. Неудивительно, что на работу в центр города он ездил не на автобусе, а на метро.
Продолжая обдумывать эту мысль, Паддингтон подхватил чемодан и зашагал к ближайшему рыбному магазину.
Поравнявшись с автобусом, который в очередной раз застрял на месте, он приподнял шляпу, приветствуя водителя, а тот мрачно показал ему большой палец; вскоре после этого Паддингтон оказался перед шеренгой магазинов и зашёл в тот, о котором как раз думал. Именно здесь миссис Бёрд всегда покупала рыбу.
– Дайте мне, пожалуйста, устрицу, – попросил Паддингтон молодого человека за стойкой, вежливо приподняв шляпу. Молодой человек был занят важным делом – укладывал всех рыб головой в одну сторону.
