Атта нахмурился, и его голос стал хриплым, как всегда, когда кто-то осмеливался ослушаться его приказа.
– Почему не может пойти Исей? Он старше и сильнее. Наверняка он не только убьет медведя, но и вернется со шкурой, из которой мама сошьет шубу на зиму!
Представив себе мать одетой в шкуру медведя, они с Герукой расхохотались, но их веселье оборвал шлепок, который отвесил сыну Атта.
– Иди, – повторил он.
На этот раз юноша встал и поспешно вышел из хижины.
Проклятье! Он уже не ребенок, чтобы его при всех шлепали. Он мужчина, и ему начинало надоедать то, что отец продолжает обращаться с ним как с маленьким. При первой же возможности он уйдет из Турбы и отправится в Элузу, большой город на севере. Он найдет себе работу, а еще лучше – станет наемником. Он слышал о том, что вожди тех земель нуждаются в воинах, чтобы защититься от нападений каких-то варваров под названием фрей, которые то и дело вторгаются на их территории. Наверняка его примут без всяких проблем – ни один вождь не откажется от такого новобранца. Не зря он научился мастерски владеть копьем, хотя, конечно, ему хотелось бы иметь новый меч. Пока мечи были только у отца и Исея. Они научили его обращению с этим оружием, но владеть собственным мечом пока не позволяли.
– Вначале мы должны убедиться, что у тебя есть голова на плечах, – заявил брат в ответ на вопрос, почему ему нельзя иметь свой меч.
Но как он мог доказать им, что голова у него есть, если ему до сих пор не предоставили ни единой возможности?
Однажды он чистил конюшню и нашел в углу под грудой камней старый меч. Казалось, хозяин преднамеренно его там спрятал. Меч заржавел, но все равно представлял собой великолепный образчик оружия. Он был длиннее, чем даже меч Атты, с рукоятью из рога взрослого оленя, покрытой резьбой, понять символику которой ему не удалось. Управляться с длинным и тяжелым оружием Ихабару было трудно, приходилось держать его обеими руками. Тем не менее всякий раз, улучив свободную минуту, он извлекал меч из тайника и сражался с невидимым врагом, а Кокска, его конь, и рыжая корова наблюдали за ним, как будто насмехаясь над этими усилиями.
Но куда, черт возьми, подевалась эта проклятая корова? Он уже давно ее искал, бродя по лужам и насквозь промочив сапоги. Промокла и его одежда, а волосы прилипли ко лбу. Он напрягал слух, надеясь услышать колокольчик на шее коровы, но вокруг царила мертвая тишина. Наконец, когда он уже собирался отказаться от дальнейших поисков, предпочитая гнев отца риску свалиться в какую-нибудь яму или повстречаться с медведем, откуда-то издалека донесся еле слышный звон. Он еще не был воином, зато успел стать первоклассным следопытом. Юноша самодовольно напомнил себе, что значительно превосходит в этом искусстве не только брата, но и всех остальных мужчин Турбы.
Он вернулся в середине утра, когда лучи солнца уже начинали рассеивать туман. Сидя верхом на спине рыжей коровы, он подгонял ее ударами палки по крупу. До хижины Атты, самой большой из всех, как и полагалось вождю клана, уже было рукой подать, когда воздух разорвал душераздирающий крик, похожий на истошный визг забиваемой свиньи. Спрыгнув с коровы, он бросился бежать к хижине в уверенности, что кто-то напал на его семью. Распахнув дверь, он замер на пороге, убедившись, что в хижине все спокойно и никаких врагов в ней нет. Мать обрабатывала раны незнакомого окровавленного мужчины, а отец, брат и шестеро членов Совета с обеспокоенным видом наблюдали за операцией. Маленькая Герука спряталась, и ее кудрявая головка едва виднелась из-за за тюков с сеном, служивших постелью, а в ее синих глазах светился страх, к которому примешивалось любопытство.
– Кто это? – спросил Ихабар, указывая на раненого.
– Воин ауско, – последовал лаконичный ответ Атты.
– Что с ним случилось?
– Мы еще не знаем. Он все нам расскажет, как только твоя мать закончит за ним ухаживать.
Раны чужака были серьезными – его щека была рассечена, и глубокий разрез уходил в бороду. Кроме того пострадало левое предплечье. Осмотрев оба ранения, Эрхе решила, что хотя изуродованное лицо выглядит ужаснее, рана руки опаснее, поскольку отек и покраснение указывали на проникшую в кровь инфекцию. Поэтому она первым делом облила ее лучшей водкой, после чего соскоблила уже образовавшийся струп и нагрела в очаге железный прут. Атта и его старший сын крепко схватили мужчину за плечи, а Эрхе прижала раскаленное железо к ране. От невыносимой боли воин взвыл и тут же потерял сознание. Когда Ихабар вбежал в хижину, его мать уже успела промыть рану на лице незнакомца и принялась зашивать ее иглой, в которую продела нить из кишок барана.
– Шрам останется, но будет едва заметен, – заявила она, довольная своей работой.
– Где ты оставил рыжую корову? – спросил Атта у сына.
Не ответив ни слова, Ихабар поспешно вышел из хижины. Он был уверен, что чертова корова снова сбежала, но нет – животное терпеливо ожидало на том же месте, где он его оставил, и юноша отвел ее в хлев.
Мужчина пришел в себя, когда семья и члены совета приступили к полуденной трапезе – кролику, тушеному с овощами. Его трясла лихорадка и мучила жажда. Прошло еще некоторое время, прежде чем он смог заговорить.
– На нас напали фрей, – с трудом выговорил он. – Они сравняли с землей Элин.
– Сколько их? – спросил Атта.
– Не счесть.
– Не счесть?
– У них боевые машины и невиданные звери.
– Куда они идут?
– Сюда.
– Откуда ты знаешь, что они идут сюда?
– Их король Гонтран поклялся завладеть всей Землей Энды, до последнего уголка и клочка.
– Это он напал на Элин?
– Нет, это сделал его генерал, дож Баладасте, – ответил раненый, прежде чем снова потерять сознание.
– Отец…
– Помолчи, Исей, я думаю.
Баладасте… сукин сын… Уже прошло много времени, но Атта не забыл этого тарбело, с которым провел зиму в Элузе. Этот большой город, давший название местному племени – элузо, был самым удивительным местом, которое он когда-либо видел. Он до сих пор помнил его вздымающиеся к тучам гигантские башни в форме заостренных игл, его гладко выбритых мужчин и женщин с длинными серьгами в ушах и заплетенными в косы волосами. Все они носили дорогую одежду и свысока смотрели на тех, кто, подобно ему, совсем недавно прибыл из других мест. Отец отправил его в последний в Энде военный Коллегиум, желая, чтобы сын освоил искусство войны и управления, а когда наступит его время, оказался достоин звания вождя клана Турбы. Баладасте был родом из Акисе и приехал в Элузу в последнюю зиму обучения Атты, которому, следуя старой традиции, его поручили в качестве ученика. Согласно этой традиции ветераны опекали и обучали новичков. Впрочем, юноша с самого начала продемонстрировал бо`льшую склонность к развлечениям, чем к обучению, и часто сбегал по ночам в поисках приключений с женщинами, съезжающимися в Элузу со всех уголков изученного мира. Спустя какое-то время Атта узнал, что тот продался врагу и возглавил поход против собственного народа в обмен на титул дожа у фрей. Что за безумие! Должно было произойти что-то очень серьезное, из-за чего он так сильно изменился. Хотя, возможно, он с самого начала был гнилой душонкой, и Атта просто его не распознал.
