– А не слишком ли ты с ним сурова? – Анна сочувственно вздохнула.
– Ну как можно всерьез принимать мальчугана, который умеет маршировать исключительно под мамочкины команды! Мне вообще кажется, что настоящим мужчиной ему уже никогда не быть. Так и останется по жизни маменькиным сынком.
Анна хотела возразить, но нечаянно зевнула.
– Извини, но, похоже, пора спать.
– А где же вы столько времени были? – Маргарет не хотела задавать этот вопрос, но любопытство пересилило.
Анна отчаянно покраснела и, запинаясь, призналась:
– Представляешь, мы, как влюбленные подростки, целовались у входа в отель на переднем сиденье автомобиля. Стекла тонированные, но к нам в машину все равно пытались заглянуть любопытные прохожие. Честно говоря, мне до сих пор стыдно. – И упорхнула, не желая больше продолжать рискованный разговор.
Едва она закрыла дверь, как Маргарет тихонько захихикала. Это ж надо! Ее воспитанная, приверженная строгим правилам подруга целовалась в машине, как несдержанный тинэйджер! Но постепенно смех перешел в тоненькое всхлипывание, и Маргарет стало отчаянно жаль себя. Пусть Анна целовалась в машине, но зато после вполне достойного объяснения в любви и предложения руки и сердца. А у нее? Одно мычанье, как в стойле! И обещание никогда на ней не жениться! Вот где настоящий-то стыд! И как больно!
4
Следующий день подруги провели как обычные туристки, ходили по интересным местам Нью-Йорка, посещали музеи. А вечером их навестил удрученный Джим. Он был в сером деловом костюме, и девушки сделали вывод, что приехал он к ним прямо с работы. Это было странно, в Англии суббота считалась выходным днем, и офисы обычно не работали, но в Америке свои порядки.
Предупреждая вопросы, Джим заявил:
– В отделе завал, пришлось выйти на работу. Но зато этим вечером и завтра я свободен. Куда пойдем?
Он был так уверен в их согласии, что Маргарет немедля захотелось воспротивиться. Иронично усмехнувшись, она заботливо поинтересовалась:
– Как чувствует себя твоя мама?
Джим передернулся, будто ему наступили на больную мозоль.
– Нормально.
Маргарет очень хотелось сказать что-то колкое, но ее опередила Анна.
– Сегодня вечером мы можем куда-нибудь сходить, но завтра заняты.
В Джиме взыграла ревность:
– Чем это? Идете с Эдвардом в какой-нибудь модный ресторанчик?
Анна пронзила его холодным взглядом.
– Не думаю, чтобы ты имеешь право разговаривать с нами подобным тоном.
Он тотчас удрученно извинился:
– Да, конечно. Просто ужасно неприятно представлять вас рядом с ним.
Предупреждающе взглянув на подругу сквозь полуприкрытые ресницы, Анна осторожно начала допрос:
– А почему? Он что, ненадежный человек? Ему нельзя доверять?
Простодушный Джим отрицательно взмахнул рукой.
– Да почему? Доверять ему можно. Правда, смотря в чем. В деловых отношениях он надежен, как скала. Но он принципиально против серьезных связей с женщинами. Насмотрелся на нашего отца, я думаю. У Эдварда же мачех перебывало – не счесть, включая и мою мать. Думаю, что и теперешняя не последняя. Все они считали, что выходят за мешок золота, и были жестоко разочарованы, когда выяснялось, что это далеко не так. У нашего отца своего капитала нет. Хотя, как руководитель высшего звена, он получает вполне прилично. Но к богатым людям его отнести нельзя. Он, как и я, просто обеспеченный человек.
Подруги переглянулись. Теперь понятно, откуда в Эдварде столько цинизма. Он во всех женщинах видит охотниц за деньгами.
– Ну, так куда пойдем? – Джим был само нетерпение. – Признаюсь, я жутко голоден.
Уступая его напору, девушки предложили:
– Может быть, подойдет ресторан при отеле? Мы там несколько раз завтракали, готовят неплохо.
Но он воспротивился.
– Ну, нет, меня «неплохо» не устраивает. Я хочу не меньше «отлично», а еще лучше – «превосходно». Предлагаю итальянскую тратторию на Пятой авеню. Прекрасный ресторанчик. Очередь на неделю вперед.
Маргарет скептически поинтересовалась:
– И что, нам неделю ждать? Но через неделю нас здесь не будет.
Джим встряхнулся, по-петушиному выпятил грудь и победно заявил:
– А я и заказал столик неделю назад. Правда, думал сказать вам об этом пораньше, но не получилось. Поехали?
Пожав плечами, девушки отправились переодеваться. Надев все те же платья для коктейлей, спустились с Джимом вниз. Как обычно, он вел свою машину сам, что дало Маргарет повод пошутить:
– Бедняга ты, Джим! Неужели тебе даже выпить нельзя будет ни капли? Итальянские вина очень хороши. Особенно под национальные итальянские блюда.
Сворачивая на многоярусную дорожную развязку, Джим пренебрежительно хохотнул.
– Да прямо! Не собираюсь я ни от чего отказываться. Обратно поедем на такси, только и всего. Кстати, я поговорил с матерью начистоту, и она призналась, что следила за мной. Но теперь это прекращено.
Маргарет недоверчиво подняла бровь. Ей очень хотелось заметить, что снятие миссис Торвальд материнской блокады в принципе невозможно, но она воздержалась от комментариев. Зачем портить бедняге победное настроение?
За несколько домов до траттории все парковки были забиты автомобилями. С трудом найдя местечко, Джим попросил:
– Впереди парковка только для привилегированных посетителей. Я к таким, увы, не отношусь. Придется пройтись. Тут недалеко.
Маргарет тихонько засмеялась. Он сказал это таким тоном, будто на его попечение оказалась пара немощных инвалидов, для которых пройти пару сотен метров невыполнимая задача. Дойдя до ресторана, убедились, что Джим не преувеличил популярность ресторанчика: несмотря на полный зал, у входа толпились люди, надеющиеся на везение.
Их столик оказался почти у самой эстрады, на которой готовилась к выступлению вокальная группа. Довольный собой Джим предупредил:
– Здесь будет неплохой концерт из итальянских народных песенок.
– Канцонетт?
Джим с недоумением посмотрел на Анну.
– Возможно. Я не знаю, как они называются по-итальянски.
Подали меню. Посоветовавшись, Джим сделал заказ из десяти блюд. Выслушав его, Анна в притворном ужасе закатила глаза.
– Неужели ты все это съешь?
Джим не понял юмора.
– А почему бы нет? С вашей помощью, разумеется. Не забывайте, что я не ел практически весь день.
Не удержавшись, Маргарет тихо спросила:
– А Нэд работал сегодня, как и ты?
