К статье прилагалось внушительное приложение из голографий древних автомобилей. Приложение наглядно демонстрировало маршалам, по каким критериям следует определять незаконное транспортное средство, подпадающее под действие вышеуказанной статьи.
Виртуальный адвокат, предоставленный дяде Науму правозащитной системой «Серебряных Врат», опротестовал обвинение как высосанное из пальца: где вы, дескать, многоуважаемые автоэксперты, нашли в транспорте гражданина Кауфмана двигатель внутреннего сгорания? Но маршалы сразу же уточнили: они основывают обвинение лишь на последней части статьи, и гражданин Кауфман ответит по закону за то, что его автомобиль обладает всеми предпосылками для установки в него запрещенных к эксплуатации механизмов.
На сей счет у обвинения имелся ряд улик. Генератор конденс-поля, стоявший на транспортном средстве, был съемным. А раз так, значит, на его место можно было установить все, что угодно, в том числе и двигатель внутреннего сгорания. По мнению маршалов, «конструктивная возможность» была налицо.
Второй аргумент выглядел куда внушительней, поскольку опровергать его было сложнее. Голографии из приложения к обвинительной статье убедительно доказывали сходство древних автомобилей с автомобилем Наума Исааковича. Усугубляли положение обвиняемого антикварные колеса с фирменной эмблемой. Красующаяся на них трезубая «роза ветров» один в один повторяла эмблему, что встречалась на корпусах, грузовых отсеках, но самое главное – двигателях внутреннего сгорания множества представленных на голографиях автомобилей.
Хитрый ход предприняли маршалы, слов нет!
Спорно, конечно же, было строить обвинение на таком совпадении, однако этой несуразицы оказалось достаточно, чтобы поставить в тупик искусственный интеллект виртуального адвоката. Беспрецедентное дело, требующее специфических знаний о технике эры Сепаратизма, послужило для виртоличности камнем преткновения. И адвокат выбрал оптимальный, на его взгляд, вариант: предложил Кауфману чистосердечно признаться во всех преступлениях. А их, помимо основного, насчитывалось еще несколько. Уже не столь существенных, но таких, закрыть глаза на которые не получалось. К счастью, маршалы разобрались, что дядя Наум трепал им нервы не нарочно, а исключительно по вине психического срыва и конструкторского недомыслия. Другими словами, имело место не спланированная преступная акция, а непредумышленное хулиганство. Кауфману повезло, что обошлось без жертв и ему не вменили в вину покушение на убийство маршала, а также не заставили выплачивать стоимость поврежденных при облаве модулей.
– Что бы я ни имел против закона, в целом он таки справедлив, – заметил мне по этому поводу Наум Исаакович.
Издерганному судебной тяжбой Кауфману смертельно надоела вся эта канитель, и он пошел на поводу у стушевавшегося защитника. Дядя Наум подписал признание, хотя Каролина была против такого отцовского шага. Окончательный приговор не замедлил себя ждать, и имя Наума Кауфмана пополнило собой маршальский Желтый Список наряду с другими правонарушителями, чьи преступления не попадали в категорию тяжких. Осужденный изобретатель лишился половины социальных гарантий и доступа ко многим секторам «Серебряных Врат», а также получил запрет на бесплатное снабжение кое-какими видами продуктов. Впрочем, экономного Кауфмана последнее наказание не очень расстроило. Больше всего, конечно, он переживал по поводу подмоченной репутации и понижения своего социального рейтинга, о чем теперь свидетельствовала пожизненная метка в персон-маркере. Но, как верно подметила Кэрри, обижаться Науму Исааковичу следовало прежде всего на самого себя.
Потрясающая судьба сложилась у автомобиля, смертельный приговор которому был зачитан еще на берегу. Лишенное генератора, злосчастное изобретение было изъято и до полного выяснения обстоятельств отправлено в карантинный бокс ближайшей базы снабжения – другого охраняемого объекта поблизости не нашлось. Путь оттуда автомобилю предстоял один: разбор и отправка на утилизацию.
Вот здесь-то в Науме Исааковиче и пробудилась природная смекалка, которая так подвела изобретателя во время судебного процесса. Случайно прознав после суда, что его детище до сих пор цело и невредимо, Кауфман незамедлительно подал прошение о возврате автомобиля владельцу. Точнее, слово «автомобиль» дядя Наум уже не употреблял. Он применил более обтекаемую формулировку: «коллекция старинных предметов, приобретенная законным путем на антикварных аукционах». К прошению прилагались список антиквариата, документы о легальности покупок и клятвенное обещание пересмотреть условия хранения коллекции, поскольку нынешний ее порядок, как выяснилось, нарушал законодательство. Хитрец не забыл уточнить, что наказание за нарушение правил хранения он уже понес по всей строгости.
«Я называл мою коллекцию антиквариата автомобилем?! – сделал невинные глаза дядя Наум, когда маршалы попытались возразить и ткнули его носом в судебные протоколы. – Нет, вы таки подумайте – и впрямь называл! И чего только не наговоришь в расстроенных чувствах… О чем речь, конечно же, не автомобиль! Обычная коллекция старых деталей, собранных в макет автомобиля. Уверяю вас: уже завтра все это будет разложено по полочкам с соответствующими ярлычками! Можете прийти и проверить…»
– Закон что вот этот манипулятор – при желании им можно крутить в любую сторону, – похлопав по колесу управления, подытожил Кауфман очередную главу своего рассказа. – Признаться, даже не ожидал, что идиотское оправдание, которое я сочинил для маршалов, сработает. Однако поди ж ты – сработало…
Маршалы вернули «коллекцию антиквариата», поскольку так и не нашли, к чему придраться в доводах ее владельца. А может, просто не захотели придираться – кому нужна волокита, если документы в порядке и нарушитель получил по заслугам? Стражи закона даже проявили великодушие и выделили буксировочный модуль, чтобы Наум Исаакович дотащил «макет автомобиля» до гаража для последующего демонтажа.
Довольный Кауфман вышагивал рядом с механической процессией с видом человека, которому в этой жизни для счастья больше ничего не надо. Он проиграл на одном фронте, но взял впечатляющий реванш на другом. Только наслаждаться триумфом ему пришлось в одиночестве – Каролина не приветствовала поступок отца, вернувшего в дом это четырехколесное проклятие.
Дядя Наум сдержал слово и разобрал автомобиль даже быстрее, чем с этой работой справился бы модуль-утилизатор. Явившиеся для проверки маршалы убедились, что коллекция приведена в порядок и больше не отправится на берег в собранном виде творить вселенский переполох. Последующие проверки окончательно убедили маршалов в том, что гражданин Кауфман осознал свои ошибки и отныне живет с законом в нерушимой дружбе.
Только мнительную Каролину кроткое поведение Наума Исааковича не обмануло. Она-то подозревала, какие планы скрываются за этой показной кротостью. Сам факт того, что папа добился возврата автомобиля, уже наводил на нехорошие мысли: гениальный конструктор вряд ли удовлетворится созерцанием рассыпанного по гаражу железа.
Дядя Наум не запрещал Каролине заходить в гараж, но втайне от нее поменял замок на допотопный – механический, – ключ от которого всегда держал при себе. Однако Кауфман недооценил свою дочь. Довольно скоро Кэрри наловчилась вскрывать примитивный замок гибкими «лапками» инфоресивера. И потому не было ничего удивительного в том, что однажды, когда все неприятности остались в прошлом и маршалы уже не досаждали Кауфманам проверками, между отцом и дочерью вспыхнула очередная конфронтация.
