Сколько я так пролежала, я не знала. Только в один момент поняла, что комната наполнилась ароматом ванили и шоколада. Открыла глаза: так и думала, как и в первый вечер, у моей кровати сидела София с чашкой какао.
— Тяжелый день? — сочувствующе поинтересовалась она.
— Ты даже не представляешь, — я взяла в руки чашку. — Спасибо.
Это была благодарность не только и не столько за горячий шоколад. За доброту и участие — в гораздо большей степени. Надо было признать: по крайней мере, с соседкой мне повезло. Уже что-то.
— Зачета по алхимии не будет.
Это было преуменьшением. Без презентации «уникального исследования, имеющего практическую значимость (применение представляется экзаменационной коллегии отдельно) и научную актуальность» (все звучало не так страшно, пока не вспоминалось, что речь шла об исследовании в области чертовой алхимии!) у меня не будет оценки по алхимии, у меня не будет кредитов за пройденный предмет, у меня не наберется достаточное количество кредитов за семестр, меня отчислят, а значит, и убьют… и лучше, пожалуй, об этом пока не думать.
— Мне жаль.
Я пожала плечами. Мне тоже было жаль, но проблема так просто не решалась.
— Лучше скажи, что ты тут делаешь вечером. Я уже привыкла, что ты уходишь после обеда и до утра не возвращаешься.
— У меня сейчас занятия в студии, — она достала из комода рулон с кистями, — пришла захватить сумку.
Значит, она училась на художницу. Глядя на ее мольберт, я гадала, хобби это или что-то большее.
— Разве для рисования не нужен дневной свет? — удивилась я.
— Раньше — может быть. Но современное искусство удобно тем, что ты можешь рисовать хоть в полной темноте во время семибалльного землетрясения, и кто-то все равно сочтет это концептуальным.
Странная точка зрения. Особенно для студента изобразительных искусств.
— Он спрашивал о тебе. Диз.
Это было неожиданно. С чего вдруг она решила вспомнить наглого айтишника?
— Что?
— Диз спрашивал о тебе. Пока ты ходила за кофе. Не подумай, я ничего не сказала…
Да я уже догадалась, что он меня неспроста тогда выпроводил.
— Нет, что он спрашивал?
— О тебе. О том, правда ли ты ничего не знала о ГООУ.
Я застонала. Нет, надо побыстрее придумать какую- то правдоподобную ложь и пользоваться ею как прикрытием.
— Неужели это действительно так странно?
— Не то чтобы совсем странно. Редко. На моей памяти ты здесь третья такая.
Третья — не единственная, уже хорошо.
— На твоей памяти — это за сколько лет? — на всякий случай уточнила я.
— Я здесь восьмой год.
Сколько? Неужели на художника нужно учиться так долго? И во сколько лет она тогда сюда попала? Потому что по ее виду я бы не сказала, что у нас большая разница в возрасте.
— А сейчас такие, как я, в ГООУ есть? — с надеждой спросила я.
— Нет.
Интересно, что с ними стало. Получили дипломы и отправились домой или… София отвела взгляд. Понятно. Лучше об этом тоже не задумываться.
— Слушай, а вы с Дизом хорошо знакомы?
— Учились когда-то вместе.
На информатике или на ИЗО? И то, и другое почему-то было сложно представить.
— Я тогда училась на философии, — пояснила соседка.
Еще, как говорила Алиса, которая была в Стране чудес, страньше. Ладно, не будем углубляться в детали и предположим, что это был один из общих курсов вроде макроэкономики.
— И что ты можешь о нем сказать?
София долго молчала. Так долго, что я даже не ожидала уже услышать ответ.
— Он — не худший из тех, кого можно здесь встретить.
Щедрая оценка.
— Но?..
— Почему ты считаешь, что обязательно должно быть «но»?
По тону. И потому что моей интуиции компьютерщик очень не нравился.
— Но он не из тех, кого можно не опасаться, — наконец сказала София.
Очень полезная информация.
— Еще загадочнее ты не могла сформулировать?
Соседка закинула на плечо сумку и ухмыльнулась.
— Извини, чужих секретов не рассказываю. Ни твоих, ни его. Я пошла, вернусь завтра.
— Подожди! — дверь не успела закрыться. Я набралась храбрости и сумела все-таки задать вопрос: — А ты… тоже из тех, кого следует бояться?
Она тихо рассмеялась.
— Еще как. Вспомни об этом, когда опять решишь завести будильник на восемь утра.
Глава 3
Романтические истории начинаются иначе
— Конечно же, формула Вертера гораздо круче! Сам посуди, никаких проблем с вероятностями, что снижает количество трудностей с векторами…
— Но его система безумно ограничивает силу заклинаний! Если ты возьмешь, к примеру…
— Зато она ограничивает твои шансы попасть на тот свет, дубина! Честное слово, если бы такие, как ты, относились внимательнее к технике безопасности, у нас бы не было проблем с Охотниками!
Осознание, что алхимию я не сдам, стало финальным ударом. Навалившаяся еще в первый день апатия проявила себя в полной мере: последние три недели я провела у себя. Не хотелось ни с кем говорить, не хотелось ничего делать. Я не открывала учебники и не ходила на лекции. Иногда, правда, вылезала на экономику и совместные обеды — Райли бы иначе от меня не отстала. И однажды сделала вылазку в окружавшую университет пустыню. Решила узнать, как далеко она тянется и чем заканчивается. Не сумела: после нескольких часов блужданий я выползла всё к тому же общежитию, хотя была готова поклясться, что шла в обратную от него сторону. Даже компас на смартфоне включила, но стоило ли говорить, что он здесь не работал? Зато принесла в комнату маленький кактус, выкопанный где-то на границе вселенной. Посадила в землю и поставила на подоконник. Сама не знала зачем. Чтобы убедиться, что он действительно существует? Убедилась. Кактус оказался настолько реальным, что после пересадки я два вечера иголки из-под кожи выковыривала.
— Наташа, а ты что думаешь?
Я улыбнулась, извиняясь:
— Простите, ребят, но я ничего не смыслю в заклинаниях.
На меня удивленно посмотрели.
— Вообще-то мы уже пять минут как обсуждаем планы на выходные…
А я опять задумалась о своем и упустила нить разговора. В последнее время со мной такое бывало.
Райли пощелкала пальцами перед моим лицом.
— Кажется, мы снова ее теряем, — сообщила она Максу. — Эй, ты в порядке?
