— Назови свое имя.
А вот это уже было приказом. Я попыталась воспротивиться, но чернота затягивала все глубже. Я растворялась в ней — нелепое сравнение, но я чувствовала себя то ли Саломеей, теряющей по одному свои покрывала, то ли луковицей, с которой сдирают слои. Один за другим. До тех пор, пока не останется ничего.
— Наташа…
Я почувствовала облегчение, когда наконец призналась. И нелепую, абсолютно иррациональную благодарность за то, что смогла выполнить его приказ.
Ответ монстра не устроил.
— Назови свое настоящее имя.
— Наташа, — я уже не думала сопротивляться. Сейчас я бы сделала ради него все что угодно.
Пальцы крепче обхватили подбородок, задирая его вверх. Пришлось привстать на цыпочки, чтобы не упасть.
Настоящее имя? Я не понимала, чего хотело от меня это чудище, — и это вызывало сожаление. Если бы только он объяснил…
— Наташа. Наташа Соколова.
Когти острыми иглами впивались в кожу.
— Не то. Назови. Свое. Истинное. Имя.
— Но у меня нет другого… — прошептала я, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. Попыталась их сморгнуть; не получилось. — Клянусь…
— Как это возможно? — спросил кто-то у меня за спиной.
Мы были здесь не одни?.. Ах да, кажется, я видела… или нет. Сейчас я была уверена только в одном: в невозможных глазах, вытягивавших из меня душу.
— Не знаю, — на черном лице снова обнажились белые зубы. Что это значило? Удивление? Злость? А и была ли какая-то разница?..
Длинный язык прошелся по моему подбородку, слизывая выступившие капельки крови.
— Но это и не важно.
Сон оборвался так же внезапно, как начался. Вот я в лесу, завороженная взглядом черных глаз, а в следующий момент переворачиваюсь на бок в постели, жадно глотаю воздух, как после долгого погружения под воду. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы осознать, где я — и что с той ночи прошло почти два месяца. В последнее верилось с трудом — слишком яркими были воспоминания.
И отрывочными. Даже сил мары не хватило, чтобы полностью вернуть стертое. Я оглянулась: как я и думала, Саги в комнате уже не было. София тоже отсутствовала, ее постель осталась неразобранной. Оно и к лучшему… Наверное.
Быстро переодевшись, я выскользнула из комнаты. Чего зря лежать, если все равно ясно, что больше не засну. Лучше подумать… и успокоиться.
Дойдя до кухни, совершенно пустой в то ли слишком поздний, то ли слишком ранний час, я устремилась к кладовке. Сколько себя помнила, готовка всегда успокаивала.
На душе было гадко. От страха, поселившегося между лопаток, — я всегда понимала, что я трусиха, но от этого было не легче, — от ощущения беспомощности перед Мором. Я никогда не думала, что возможно потерять себя. Теперь знала, что нет ничего проще. Гораздо сложнее найти себя вновь.
Достала муку и масло. Миксер решила не включать, бедные студенты из ближайших комнат не заслужили такой подлости. Залезла в шкафчик со специями, где с трудом отыскала среди полутора сотен баночек нужные.
Еще беспокоило то, что я ничего не выяснила. Что такого я видела, чтобы Мор посчитал меня угрозой? Может быть, кто-то, более сведущий в магии, понял бы, чего пытался добиться демон, но не я. Я в этом совершенно не разбиралась. И оставался еще главный вопрос…
Что мне теперь делать? Я получила свои воспоминания обратно.
Через час, когда по помещению поплыл знакомый с детства аромат ванили, кардамона и имбиря и настала пора вынимать печенье из духовки, я так и не пришла ни к какому решению.
— Вкусно, — раздалось у меня за спиной, когда я вынимала последний, пятый противень (в голову к тому времени начали закрадываться мысли, что с количеством я промахнулась. Дома-то я привыкла печь на всю семью с родственниками и друзьями разом, а кому отдавать печенье здесь?).
Я взвизгнула от неожиданности и чуть не рассыпала печенье. К счастью, оброненный противень подхватила мужская рука.
— Осторожно, — предупредил он меня. — Так и обжечься можно.
Кто бы говорил! Я, по крайней мере, за горячий металл без прихваток не бралась. Впрочем, судя по тому, как он спокойно поставил противень на стойку, рожденному в адском пекле обычный огонь был не страшен.
— Нельзя же так подкрадываться! — возмутилась я. — А если бы у меня нервы не выдержали?
Уголки губ чуть дрогнули, но улыбка так и не появилась.
— Извини.
— Что ты тут вообще делаешь? Опять за мной следишь?
— Нат, мы живем на одном этаже, — закатил он глаза. — Ничего удивительного, что мы можем столкнуться на кухне. Кончай параноить. Я вообще пришел кофе налить.
— В пять утра?
Диз пожал плечами и прошествовал к автомату.
— У меня экзамен сегодня. Сложный.
Он не был похож на человека, который тщательно готовится к экзаменам, о чем я не преминула сообщить.
— Я не знаю, за кого ты меня принимаешь, — флегматично заметил демон, нажимая на кнопки, — но на самом деле я тот скучный чувак, который спрашивает пользователей, пробовали ли они перезагрузить компьютер.
Конечно. И никто кроме.
Но, глядя на синяки под его глазами, можно было поверить, что он всю ночь учился. Возможно, я ошибалась на его счет — как ошибалась раньше. В чем только я его ни обвиняла, если подумать, и раз за разом оказывалась неправа. Он был ни при чем той ночью. Он не лгал мне.
— По какому предмету? — примирительно спросила я, заливая пакетик с чаем кипятком.
— Педагогика.
Горячий ромашковый отвар попал не в то горло, и я судорожно закашлялась. Я не ослышалась? Демон войны (а я специально посмотрела: Абигор, папаша Диза, был не просто каким-то там демоном войны, одним из многих, а Тем Самым, с большой буквы) решил податься в учителя?
— В ассистенты профессора. А что в этом плохого?
Да нет, ничего. Воображение сразу нарисовало Диза в белой рубашке, костюме и очках, стоящим у классной доски. Не надо было поступать на факультет прорицателей (был в ГООУ и такой), чтобы предсказать: если он получит должность, информатика станет очень популярным среди женского контингента предметом.
— В чем дело? — заметил он мое смущение.
Я покраснела. Не признаваться же, в самом деле?
— У тебя карандаш за ухом торчит, не мешает? — зачем-то спросила я.
Демон рассеянно достал его, покрутил в руках и положил на стол. Потянулся за вытащенным из духовки печеньем, которое я так и не успела переложить на блюдо, но остановился и посмотрел на меня.
— Можно?
— Конечно! — спохватилась я. — Угощайся.
