Летящая подобно метеору болванка ударяется о дорогу позади нас, но на сей раз промаха не случается. Снаряд отскакивает от хардолита и настигает-таки «Лендровер», поднырнув ему аккурат под брюхо. Выручающий при езде по колдобинам, сейчас высокий дорожный просвет джипа оказывает нам медвежью услугу. Возможно, угоди выстрел «Микулы» рикошетом в багажник, мы отделались бы лишь большой дыркой в корпусе, но в нашем случае все оборачивается гораздо катастрофичнее.
Болванка ударяет по заднему мосту, и тот переламывается пополам с легкостью вафельной палочки. Корму внедорожника подбрасывает вверх, и не будь мы с Ольгой пристегнуты ремнями безопасности, точно вылетели бы от такой встряски наружу через люк в крыше салона. Пару секунд джип катится только на двух передних колесах, а у нас перед глазами маячит серая поверхность хардолитового покрытия. Но когда он снова плюхается на все точки опоры, это, однако, не конец, а лишь начало его коротких предсмертных злоключений.
Удар о дорогу служит для поврежденного шасси рыдвана слишком суровой проверкой запаса прочности. Левое заднее колесо отлетает напрочь и, подпрыгивая словно мяч, катится к обочине. Правое удерживается на месте, но его заламывает вместе с осью так, что покрышку моментально раздирает в клочья, а диск скрежещет по хардолиту, высекая снопы искр. Оборванная дифференциальная коробка и обломок кардана вонзаются в дорожное покрытие, будто соха. От такого экстренного торможения еще не сбросивший скорость внедорожник стремительно разворачивается поперек дороги и заваливается на правый бок. А затем делает по инерции полный переворот и снова встает на колеса… Или, точнее говоря, ложится на брюхо. Передний мост, на который, помимо двигателя, приходится еще и нешуточный вес тарана, после такого кульбита также отлетает вместе с колесами и рулевыми тягами.
Нешуточная авария, в которую мы угодили, позволяет мне сделать еще одно историческое открытие. Крайне малоприятное: в середине двадцатого века на «Лендроверах» не было не только противоударных силовых коконов, но даже элементарных надувных подушек безопасности. Хвала Всевышнему, хоть ременные бандажи являются достаточно крепкими и не дают нам с Ольгой при кувыркании автомобиля болтаться по кабине, как говаривал мой дедушка, будто дерьмо в проруби. Мы остаемся в креслах, но мало нам при такой болтанке, разумеется, не кажется.
Больше всего не повезло Ольге. Она трескается лбом о рулевое колесо и теряет сознание, в то время как я отделываюсь лишь ушибленной коленкой и головокружением. Которое, к счастью, не переходит в обморок и позволяет вовремя оказать помощь подруге. Поспешно отстегнув оба ремня безопасности, я распахиваю пинком свою перекошенную дверцу, вываливаюсь из раздолбанного в хлам джипа и вытягиваю следом за собой Кленовскую. Она немного оклемалась, но движения ее еще вялые и без меня спутница из машины не выбралась бы.
Имейся у нас в запасе хотя бы несколько лишних секунд, я бы непременно подобрал автомат и ранец. Но у меня нет на это ни мгновения времени. Как только Ольга покидает салон, я тут же подхватываю ее под руку и изо всех сил припускаю вместе с ней к ближайшей обочине. Ревущее моторами вражеское войско совсем близко. При желании я даже могу рассмотреть на радиаторной решетке каждого грузовика логотип фирмы-изготовителя.
Снаряд зацепил «Лендровер» на подъезде к эстакаде, а кувыркались мы уже по ведущей к ней насыпи. Чтобы убраться с дороги, нам нужно перемахнуть через парапет и сбежать по небольшому склону. А затем либо спускаться в лог на Каменскую магистраль, либо искать спасения среди близлежащих зданий. То есть любым путем поскорее скрыться от «лихачей», пока они не спустились по транспортной развязке следом за нами. На все про все у нас в запасе остается не больше минуты. Теоретически здесь должно околачиваться не так много молчунов и кибермодулей, как на Взлетной, но кто этих непредсказуемых уродов знает…
Споткнись кто-нибудь из нас на пути к обочине и вряд ли мы вообще достигли бы ее. Мчащийся крайним справа «лихач» нарочно скребет бортом о парапет, надеясь не дать мне и Ольге удрать с насыпи. Мы переваливаемся через ограждение и катимся по склону за мгновение до раздавшегося у нас за спиной лязга и грохота. Я успеваю мельком заметить, как наш внедорожник взлетает в воздух, поддетый бамперами сразу двух врезавшихся в него тягачей, и уже в полете теряет все, что только можно: капот, дверцы, радиатор, таран…
Когда наш спуск – а точнее падение – с откоса завершается и мы распластываемся на пожухлой траве у подножия насыпи, «Лендровер» все еще продолжает свой драматичный полет вдоль по эстакаде. Теперь этот угловатый, но по-своему симпатичный старичок лишь отдаленно напоминает себя прежнего. От него остался лишь вдребезги разбитый и измятый корпус. Последним джип лишился мотора, прыгающего сейчас по улице впереди внедорожника. Прочие разбросанные на дороге части несчастного драндулета скрежещут под колесами грузовиков, САФ которых, заметив наше бегство, включила им тормоза. «Лихачи» дружно переходят на юз, раздирая воздух визгом покрышек.
– Скорее под эстакаду! – кричит малость пришедшая в себя Ольга, стирая кровь с разбитого лба.
– Ты рехнулась? – удивляюсь я, поскольку не сомневаюсь, что мы будем искать спасения среди возвышающихся на краю лога зданий.
– Ага! Еще пять лет назад! – откликается она. И, больше не говоря ни слова, шаткой походкой бежит к спускающемуся на Каменскую магистраль откосу.
– Точно рехнулась, – умозаключаю я, но двигаю следом, ибо предпочитаю не перечить Кленовской, чей опыт выживания в «Кальдере» гораздо богаче моего.
Пока мы сбегаем по склону, эстакада над нами ходит ходуном, того и гляди норовя обвалиться. Как и ожидалось, разъехаться на столь узком пространстве семи тягачам и танку крайне проблематично. Управляй ими нормальные водители или незараженная САФ, все обошлось бы чинно, благородно и без суеты. Но ведомые Душой Антея «лихачи» вновь сталкиваются с беспрецедентной для себя задачей, решение которой им приходится искать методом проб и ошибок.
Жертвами этого спорного в прагматическом плане метода становятся два грузовика, что движутся во флангах вражеской шеренги. Эти «лихачи» оказываются крайними и в прямом, и в переносном смысле, из-за чего их попросту скидывают с моста на проходящую под ним магистраль.
Мы с Ольгой как раз добегаем до подпирающего центр эстакады ряда из трех толстых колонн, когда с обоих ее краев поочередно грохаются вниз две махины. Идущая наверху толкотня не вызывает сомнений, что вот-вот произойдет нечто подобное. И потому я ничуть не удивлен, когда это случается. А если пугаюсь, то самую малость. Один из упавших тягачей сразу загорается, но мы уже прячемся за колоннами – более или менее надежной защитой от вероятного взрыва. Которого, впрочем, не происходит. Вылившееся из лопнувшего бака топливо вспыхивает, вздыбливается жаркой огненной стеной, но на этом вся ярость пожара иссякает. Огонь начинает быстро спадать, но дым все еще создает маскировочную завесу, давая нам возможность незаметно скрыться.
Я не сразу смекаю, зачем Кленовская затащила меня под эстакаду. И даже когда понимаю это, все равно сомневаюсь, разумно ли мы поступаем. Колонны стоят на литом постаменте, в верхней части коего, в промежутке между средней и южной колоннами, обнаруживается прямоугольный люк размером с дверцу большого холодильника. Люк заперт на электронный замок. Естественно, заблокированный. Но Ольга вытаскивает из кобуры «Прошкин» и, приставив ствол к блокиратору, двумя выстрелами вскрывает интересующую ее дверцу. Я без подсказки извлекаю нож и, поддев клинком крышку, распахиваю ее, хотя предупреждающая надпись возле замка категорически запрещает делать это без представителя компании «Новосибгоркабель».
