Я, как нетрудно догадаться, принадлежу к категории неудачников. Внезапно включившийся фриз-режим комбинезона стреноживает меня прямо на ходу, отчего я как бегу, так и падаю ниц. После чего достигаю-таки вожделенной цели, жаль только, не вольным беглецом, а беспомощным паралитиком. Сейчас я могу лишь вращать головой, да и то с большим трудом, поскольку, споткнувшись, треснулся ею о то самое стекло, которое планировал выбивать плечом. Разница между мечтой и реальностью, разумеется, очень чувствительна. Ну а результат можно описать в двух словах: полный провал. Впрочем, даже умудрись я вышибить окно головой, толку от этого все равно не было бы.
Нервы мои после такого фиаско сдают окончательно, и я разражаюсь потоком грязной брани. Который лишь усилился, когда преследователи как ни в чем не бывало подбегают ко мне и, обступив полукругом, явно собираются втоптать меня в пол. Гвалт в изоляторе стихает. Нет, зрители вовсе не затаили дыхание в предвкушении расправы громил над очередной жертвой. Просто все обитатели боксов валяются сейчас на полу подобно мне, обездвиженные и оторванные от «экранов» на самом интересном месте этого реалити-шоу. И поделом! Все не так обидно подыхать, зная, что не ты один испытываешь в этот миг злобу и разочарование.
Я прекращаю браниться и раздосадованно сплевываю кровь на босую ступню ближайшего врага (при ударе головой о стекло меня угораздило еще и прикусить язык). Будь этот спецназовец нормален, он вмиг размазал бы пинком мой плевок по моей же физиономии. Но громила игнорирует оскорбление, продолжая вместе с приятелями пялиться на меня сверху вниз все теми же ледяными, но на диво осмысленными глазами.
Как долго палачи еще промешкали бы? Сие так и осталось тайной, потому что удача вновь поворачивается ко мне лицом. За что я мысленно воздаю хвалу Всевышнему, ибо, поставив на кон мою жизнь, он все же сумел собрать затем выигрышный расклад карт.
Хотя, сказать по правде, благодарить за спасение следует не Господа, а генерал-майора Александра Верниковского, чьи солдаты, как оказалось, дежурили во дворе клиники именно на случай подобного обострения ситуации. Бравые орлы из антикризисной бригады Округа (в нее также входил и «Громовой Кулак») прибыли на место происшествия так быстро, как только смогли. И каждый из них держит в руках оружие, причем заряженное не травматическими, а боевыми патронами. Из чего следует, что легендарный комбриг не питал надежд захватить обезумевших спецназовцев живыми, так как совершенно точно знал, насколько они опасны. А, стало быть, прецедент подобного психоза где-то уже имел место.
Сколько же любопытных событий, оказывается, пропустил Тихон Рокотов, просидев три месяца в информационном вакууме, – одном из непременных терапевтических средств для душевнобольных!
Автоматические створы ворот еще полностью не раздвинулись, а рассредоточившиеся за ними солдаты уже замечают в коридоре противника и открывают огонь на поражение. Дежурный наверняка ввел их в курс дела, поэтому верниковцы пришли в изолятор во всеоружии. Они не собираются пополнять собой список жертв инцидента – бойцы Верниковского планируют решительно пресечь его, ради чего идут на самые радикальные меры.
Стой я сейчас на ногах, непременно разделил бы участь своих несостоявшихся палачей. Их работу докончили бы спасители, на которых за пару-тройку нечаянно пристреленных простых психов даже взыскание не наложат. Невинные жертвы – неотъемлемый атрибут любых кровавых бунтов и мятежей. К счастью, я в момент штурма валяюсь бревном на полу, а верниковцы оказываются хорошими стрелками, предпочитающими шквальному огню стрельбу короткими прицельными очередями.
Мне вновь доводится узреть невероятное. Каждого из столпившихся надо мной громил на моих глазах пронзает десяток пуль. Но вместо того, чтобы умереть, психопаты дружно разворачиваются и, ни на йоту не изменившись в лице, бросаются на солдат. Те же не прекращают огонь, потчуя свинцовыми пилюлями буйных пациентов, на которых не действует даже многократная доза этого сверхмощного «транквилизатора».
Но всему на свете есть предел, и, сколь бы живучими ни являлись бунтари, двигаться с перебитыми конечностями они попросту не могут. А чтобы окончательно урезонить маньяков, бойцы Верниковского вынуждены начисто отстрелить им головы. Именно отстрелить, а не выпустить в лоб каждого психопата по пуле, потому что с одной пулей в голове те еще вполне живучи и боеспособны. И лишь когда в заваленном трупами «зоопарке» умолкает последняя очередь, короткий, но, бесспорно, самый кровопролитный в истории этой клиники бунт окончательно подавлен.
Однако чудеса на сегодня еще не заканчиваются. Разделавшись с бузотерами, верниковцы неожиданно и поспешно отступают из коридора, словно вдруг обнаруживают в нем взрывное устройство. Выбежав за ворота, солдаты не закрывают их, а рассредоточиваются и не мешкая высылают в «зоопарк» кибернетический колесный модуль.
Будучи по профессии военным инженером-кибероператором, я сразу узнаю въехавший в коридор «Хомяк» – минитранспортер, предназначенный для доставки на огневые позиции боеприпасов, провизии и медикаментов. Управляющий кибермодулем, невидимый мне оператор водрузил на маленькую грузовую площадку «Хомяка» странное устройство. Оно походит на черный кубический сабвуфер, у которого вместо динамика торчит из корпуса раструб геликона – басового духового инструмента. Только не медного, а изготовленного, как кажется издалека, из белого матового стекла. О назначении сего агрегата я могу лишь догадываться. Как армейский специалист, я знаком со множеством непонятных простому смертному устройств, но этот прибор вижу впервые.
Глядя на лавирующий промеж трупов кибермодуль, я чуть было не проворонил другое, не столь заметное, но гораздо более любопытное явление. Все психопаты пали от пуль примерно на середине коридора и теперь лежат вповалку поверх остальных мертвых тел. После пережитого удара головой взор мой рассеян, поэтому я не сразу замечаю, как над трупами бунтарей поднимаются облачка плотного белесого тумана – как, если бы каждый из мертвецов только что выпал из раскаленной парилки, а в изоляторе трещал лютый мороз. Никакой парилки, естественно, не было, пускай на дворе действительно стоит январь. Природа этих испарений для меня столь же загадочна, как предназначение установленного на «Хомяка» устройства. Но, даже пребывая в легкой контузии, которая плохо влияет на соображение, я начинаю подозревать, что между туманом и черным кубом существует некая взаимосвязь.
Внезапно семь небольших облачков сливаются в одно, которое затем быстро плывет по воздуху в мою сторону. Еще толком не придя в себя, я вновь начинаю не на шутку нервничать. И готов был бы броситься наутек, кабы не мой одеревеневший фриз-комбинезон. Двигающийся туман ведет себя словно разумное существо, и я бы не удивился, окажись это действительно так. Слава богу, страх мой не перерастает в панику и не позволяет уронить лицо перед наблюдающими за мной верниковцами. Да и неизвестно точно, летит облако по мою душу или направляется к окну в поисках выхода на улицу. А может статься, призрак вообще привиделся мне от волнения и головокружения, и никаких облаков тут в помине нет.
Белесое нечто подлетает ближе и замирает в шаге от меня. Нет, похоже, оно все-таки не видение. Бесформенная муть выглядит вполне осязаемо, и, кабы не фриз-комбинезон, я без труда дотронулся бы до призрака рукой. Как, впрочем, и он может прикоснуться ко мне, но по известной лишь ему причине не желает этого делать. Просто болтается передо мной в воздухе подобно густому облаку табачного дыма и мешает рассмотреть, что замышляют солдаты в другом конце коридора.
