Мы не можем удержать кибермодуль. Махом разделавшись с рельсовым буреломом, он уже подбирается к неповрежденному пути. Лебедки, которыми Сурок успел-таки подтянуть себя к стартовой позиции, вышли из строя, но теперь они врагу ни к чему. Для самостоятельного возврата на рельсы у него имеются другие приспособления. Нам не отстрелить их при всем старании, ибо они располагаются под днищем комбайна. К тому же он обладает еще уймой всяческих манипуляторов, коими дотянется до нас не хуже, чем гарпунами.
И это отнюдь не безосновательное опасение. Кибермодуль выпускает их отовсюду, где только они у него установлены. Глядя на количество и разнообразие «щупалец», я невольно отмечаю, что прежде мне редко доводилось сталкиваться с такой многофункциональной техникой. И уж тем более кто бы мог вообразить, что однажды подобный уникум растерзает меня на куски.
Чтобы отстрелить у Сурка каждый манипулятор, потребуется гораздо больше времени и патронов, нежели есть у нас в запасе. Поэтому я возвращаюсь к прежней тактике и, глядя, как комбайн, перебирая вспомогательными опорными конечностями, устанавливает себя на рельсах (ни дать ни взять наседка усаживается на яйца!), вновь командую:
– По кабине – огонь!
– No, Тьихон! – возражает Сидней, глядя на меня широко раскрытыми и горящими сумасшедшим пламенем глазами. – No shoot on the cockpit! Вы мой прикрывать! Cover me, brothers! Я все сдьелать, как должен!.. Let’s go!
И, издав непереводимый боевой клич, от которого, наверное, дрогнули бы даже король Артур и Ричард Львиное Сердце, бросается на стального дракона…
Я ничуть не сомневаюсь в том, что Сквайр напрочь спятил. Однако отдавать его на растерзание Сурку задаром все равно не намерен, как бы ни рвался англичанин поскорее свести счеты с жизнью.
– Бей по передним «щупальцам»! – кричу я Тукову и начинаю стрелять по тем из них, на какие Хилл может нарваться в первую очередь. Монстр, естественно, все это видит и пытается до него дотянуться. САФ кибермодуля фиксирует бегущего человека, а манипуляторы разворачиваются и нацеливаются на него, готовясь вот-вот пронзить Сквайра. Но и мы не лыком шиты. Прежде чем наш самоубийца оказывается перед Сурком, я и Миша ампутируем тому пару самых опасных для Сиднея конечностей. Теперь Сквайру не суждено испытать, каково это – быть расчлененным лазерным резаком и лишиться головы путем отрезания ее огромными кусачками. К сожалению, в списке уготованных англичанину смертей еще слишком много пунктов, чтобы мы успели отменить их все.
Яростно вопя, он бежит с автоматом наперевес прямо на лязгающий секатор, который Сурок еще не трансформировал обратно в отбойник, но почему-то не стреляет. Вряд ли у Сквайра кончились патроны. После уничтожения лебедок он перезарядил автомат и с того момента не сделал ни одного выстрела. Странное поведение для впавшего в смертельных раж человека, разве только он…
…Разве только он не окончательно спятил и у него есть конкретный план. И будь я проклят, если не догадываюсь, что задумал Хилл!
Так и есть! За миг до того, как секатор отхватил бы ему ноги, Сидней делает финт вправо, заодно увернувшись от гарпуна, которым враг стреляет по нему практически в упор. Миша, не мешкая, уничтожает последнюю лебедку, но англичанину она так и так уже не страшна. Он движется вдоль левого борта комбайна, в мертвой зоне его «орудий». Куда и зачем? Естественно, к ведущей в кабину лесенке, дабы сделать то, что нам не удалось осуществить, стреляя по Сурку издали.
Сквайр вваливается в операторский отсек, когда комбайн полностью становится на рельсы и вновь трогается в путь. Из-под его прокручивающихся на месте колес летят искры, но многотонной махине нельзя сорваться с места, как гоночному автомобилю. И потому она лишь ползет к нам, клацая секатором, размахивая манипуляторами и бешено хлеща по воздуху лишенными наконечников, лебедочными тросами. Одно из «щупалец» пытается выдернуть Хилла наружу, но он вовремя захлопывает за собой люк, не дав стальной клешне сомкнуться у себя на лодыжке.
– С дороги! – кричу я Тукову. Стрелять по кабине больше нельзя, поэтому мне и Мише нет смысла торчать на пути у комбайна. Теперь вся надежда исключительно на Сиднея. Только бы ему хватило времени и патронов, чтобы добраться до мозга чудовища! Мы бежим к пешеходной дорожке и запрыгиваем на нее. После чего отскакиваем еще дальше – на соседнюю колею, – потому что крюк одного из манипуляторов Сурка волочится по металлическому покрытию, грозя подцепить кого-нибудь из нас. А вылетевший из лебедки трос – отстегать так, что вряд ли мы переживем даже один удар этой исполинской плетки.
Прочие конечности монстра также могут нанести нам увечья, но его гнев направлен сейчас не на нас, а на Сквайра. Который, в свою очередь, выплескивает ярость, расстреливая все, что кажется ему важным и обязательным к уничтожению. Кабина озарена всполохами выстрелов, в люке и стенках множатся дыры от пуль, а из выбитых окон летят стекла и обломки оборудования. Но, несмотря на это, кибермодуль продолжает разгоняться и орудовать манипуляторами, намереваясь прорваться в операторский отсек. То есть фактически Сурок терзает самого себя, пытаясь избавиться от проникшего к нему в утробу паразита.
Кибермодуль поравнялся с нами, успев набрать довольно приличную скорость. Мы встречаем его очередями, стараясь помочь Сквайру и, пока монстр проносится мимо, повредить ему еще хотя бы парочку манипуляторов. Удалось нам это или нет, выяснить уже нельзя. Комбайн грохочет по рельсам, уносясь туда, куда мы всячески старались его не пропустить. И если у англичанина не получится его остановить, через полминуты Сурок настигнет Ефремова, Ольгу и Эдика…
Мы с Мишей бросаемся вдогонку за монстром. От бесконечной беготни легкие мои горят, а дыхание представляет собой один нескончаемый судорожный хрип. Про больные ноги вообще молчу. Порой мне кажется, что вместо меня их переставляет кто-то другой, поскольку сам я двигать ими уже не в состоянии. Тукову не легче, пусть он и моложе. Мы бежим из последних сил за удаляющимся врагом, пытаясь высмотреть сквозь застилающий глаза пот, что происходит впереди.
Вскоре нам начинают попадаться разбросанные по мосту фрагменты кабины, среди которых валяется выдранный люк. Обломков много и на некоторых из них видна кровь. Мы оба замечаем ее, но молчим, потому что сейчас нам не до разговоров – и так выдыхаемся. Да и о чем тут говорить? Все предельно ясно и без слов. Надеюсь, Ольга и товарищи добрались до края моста и сошли с него. В противном случае тот остаток жизни, который отмерила мне судьба, окажется на порядок мучительнее, чем он грозит стать для меня в действительности.
Впрочем, когда маячащая впереди корма Сурка сначала перестает уменьшаться, а затем начинает мало-помалу увеличиваться в размере, Миша нарушает наше обоюдное тревожное молчание.
– Встал… зараза! – хрипло восклицает он, чуть ли не выплевывая на бегу каждое слово. – И граблями больше… не машет! Неужто… издох?
– Погоди радоваться… солдат, – я даже пугаюсь собственного севшего голоса – настолько чуждо он сейчас звучит. – Возможно, тварь… просто решила… нас подождать… Надо с ней… поосторожнее!
