– Тогда чаевых не жди, – она жадным взглядом уставилась на тонкую оранжевую папку в руках парня, – раз уж ножки болят ходить, мог бы по почте кинуть.
– Совсем, что ли? Такую информацию только из рук в руки.
– Все так плохо?
– А ты посмотри, – ухмыльнулся Кир. Он, видимо, раздумал уходить, а решил насладиться реакцией девушки. И она себя оправдала на все сто.
Алекса читала, и глаза ее медленно расширялись от удивления, растерянности и почему-то бессильной ярости. В конце концов она выругалась – грязно, некрасиво, как портовый работник, резко занесла руку, словно для удара, и застыла, как будто окаменела, словно превратившись в другую Александру. В глазах запылал холодный зеленый огонь. Даже черты ее лица стали резче, хищнее. Кирилл, глядя на девушку, передумал шутить, зато слегка напрягся. И даже ничего не стал говорить. Но рыжая сама произнесла, медленно, четко выговаривая каждый звук:
– Твою мать, вот мы влипли! Молодых девочек ему подавай. Кукол. Новеньких, в блестящих платьицах. Синеглазых и с каштановыми волосами.
– Се ля ви, – пожал плечами Кирилл. Досье он, конечно же, тоже прочитал. – Думаю, они сами соглашаются. Странные предпочтения, да?
– Он ее сломает. – Алекса облизнула пересохшие губы. – А я ему хамила! Че-е-ерт! Мне точно хана, если продолжу выступать дальше. Тогда Лиза останется вообще беззащитной.
– Не она первая, не она последняя, – пожал плечами светловолосый.
Услышав это, Алекса смяла листы и прорычала:
– Вот же урод! Я его урою, любителя синеглазых куколок, мать его!
– Давай, – согласился парень, – грудью на амбразуру. Совсем мозги растеряла?
– И что, он весь такой хороший? Ничего не нарушает, да? Его нельзя ни в чем обвинить?
– Конечно, можно! – разозлился парень. – Вот прямо сейчас ему припишем пару-тройку десятков нападений и угон велика упыря дяди Вани заодно. Девочка моя рыжекосая, – проговорил он уже более спокойно, видя, что творится с Александрой. – Скорее он тебя, меня и половину города обвинит, чем кто-либо обвинит его. Ты ведь поняла, какое место он занимает в нашем любезном обществе? Что может сделать со своими врагами? Вспомни, кто ты, и пойми – кто он.
– А если забрать Лизу и убежать с ней? Рассказать я ей не могу.
– Куда ты убежишь, – поморщился светловолосый. – Мой тебе совет – сиди ровно, не двигайся и не попадайся ему на глаза. Может быть, он остынет к твоей подружке, и все обойдется. И вообще, – непонятно почему вспылил он. – Она тоже хороша! Увидала, что мужик при бабках, и давай глазки строить. Остальное-то ее ничего и не интересует, твою подруженьку. Всем богатым дядям в бассейне успела поулыбаться, ножками посветить. Да и…
Договорить он не успел – Алекса от души отвесила Кириллу пощечину, так что тот едва не упал от неожиданности, а после ушла. Точнее, едва ли не унеслась прочь, не слушая, что он там орет ей вслед, потрясая кулаком.
Почти бегом она добралась до своего кабинета и, упав в кресло, бездумно уставилась на принесенные листы.
Впервые с момента знакомства с Лизаветой Александре было банально страшно. Настолько, что перехватывало дыхание и слабели ноги. Она как-то незаметно привыкла, что ее семья – ее крепость. А при таком таране любая крепость не выдержит. Может, даже предпочтет отдать ее, Александру, в качестве отступных, лишь бы не нажить себе таких неприятностей, как Генри Блэк.
Негромкий звонок телефона заставил девушку вздрогнуть и диким взглядом посмотреть на аппарат. Потом Алекса медленно сняла трубку и проговорила:
– Слушаю.
– Что с твоим голосом? – поинтересовался ее непосредственный начальник, который по совместительству являлся одним из дальних родственников.
– С ним все отлично.
– Все в порядке?
– В полном, – девушка собрала листы в кучу и сунула себе в сумку, – что-то случилось?
– Это насчет твоего проекта. Один из инвесторов хочет подробнее узнать о нем. Съезди поговори с ним.
– Да, конечно, какой адрес? – Выслушав ответ родственника, девушка вбила название улицы и номер дома в телефонный навигатор. – Уже выезжаю. Нет, правда все нормально, просто жара когда-нибудь меня доконает.
– Она нас всех доконает, – ворчливо отозвался мужчина. – Ладно, езжай. Как вернешься – доложи.
Уже сидя в машине, девушка еще раз мысленно прокрутила в голове прочитанное и треснула руками по рулю. Тот недовольно и коротко бибикнул.
– Кажется, белые и черные полосы закончились, – сказала сама себе Алекса, – и очутилась я в полной зебриной заднице.
Мысли подобного характера продолжали преследовать ее всю дорогу, довольно долгую, так как нужное здание находилось на другом конце города. Высокая башня из стекла и стали, с разбитым перед входом красивым парком и небольшим фонтаном, встречала девушку равнодушно.
«Нехилый такой инвестор», – решила про себя Алекса, когда попала в прохладный вестибюль, выполненный в черно-белой гамме, с зелеными мазками фигурных деревьев в металлических чашах. Светящиеся белые колонны соседствовали с угольно-черными кожаными диванами и такой же стойкой. Потолок парил где-то на немыслимой высоте, а по периметру шли балконы с прозрачными ограждениями. Вокруг царила деловая и несколько холодная атмосфера. Чувствовалось, что расслабляться здесь не дают никому.
Милая девушка в деловом костюме внимательно выслушала Александру, с кем-то поговорила по телефону и выдала рыжей небольшую пластиковую карту.
– Одноразовый пропуск, – пояснила она. – Поднимайтесь на пятнадцатый этаж, вас там встретят.
Там ее действительно уже ждали. Черноволосая женщина лет тридцати пяти, эффектная и сдержанно-приветливая, провела Александру в роскошную приемную, выдержанную в светло-ореховых тонах – никакого пафоса в виде позолоты или хрустальных люстр, но чувствовалось, что дизайнер тут поработал на славу, удерживая хрупкий баланс между роскошью элегантности и шиком безвкусицы.
– Александра Сокольникова? Садитесь, господин директор сейчас будет, – странно, что секретарь не назвала его имя и отчество. Впрочем, каких только начальников с их «тараканами» девушка не видела. Кивнув, рыжая устроилась в одном из черных кожаных кресел, стоявших возле стройного зеленого растения, достигавшего потолка. Воспользовавшись передышкой, она усиленно думала, что же теперь делать дальше. Пока рыжеволосая ехала в машине, она успела пройти все стадии тихой истерики, напугать саму себя и поблагодарить небеса за то, что в принципе пока что живая и невредимая. И Лизка – тоже.
И что, в ножки ему, что ли, кланяться за такое благородство?
Заниматься самобичеванием ей пришлось недолго.
– Конечно, Елизавета, – послышался вдруг голос, от которого рыжая примерзла к креслу. А спустя несколько секунд в приемную вошел Генри собственной персоной. Как всегда, безукоризненно элегантный, в светло-ореховом деловом костюме и очках-хамелеонах. Заметив девушку, он остановился и произнес в телефон, не отрывая взгляда от посетительницы:
