– Кстати, насчет Елизаветы, – взяв за руку Алексу, объявил Кирилл. – Нам нужно поговорить.
– А зачем мне с вами говорить? – склонил голову набок Старший вампир. – Меня ждет моя любовь. Александра, ваша подруга рассказывала вам, как сильно влюблена в меня? А каков я как мужчина? Думаю, больше она ничего не расскажет вам. Давайте поиграем в игру «Кто первый доберется до нее – я или вы?». Если вы – успеете с ней попрощаться перед вечной разлукой.
Рыжая дернулась – каждое слово Генри было подобно удару хлыста.
– Ну ей-богу, господин Блэк, вы же взрослый челов… пардон, вампир. Взрослый, умный, расчетливый. К чему вам эти глупые детские игры? – пожал плечами Охотник. – Давайте лучше поговорим о ваших недетских играх.
– О каких же?
– О прапрабабке Лизы. О Елизавете Хвощинской, которую вы соблазнили, разрушили ее семью и заставили прятаться от вас, как крысу, – вдруг жестким непривычным голосом проговорил Кирилл. – Она осталась одна, потеряла все, сошла с ума, а после была лишена покоя вашими стараниями.
Генри сидел неестественно прямо, но, казалось, он вздрагивал от каждого слова.
– При чем здесь это? – голос его теперь звучал слишком ровно.
– О, это уже другая история. – Кирилл быстро глянул на Алексу. – Саша, подожди меня снаружи.
Чувствовалось, девушке очень хотелось остаться и послушать. Но, кинув один взгляд на Генри, Алекса быстро передумала и молча выскользнула за дверь.
– Продолжим? – подмигнул Кирилл вампиру. Того явственно передернуло.
– Повторяю: при чем здесь мой роман с уже давно почившей любовницей? Да, она оказалась родственницей Лизы, я не вижу в этом преступления.
– В этом – да. – Кирилл присел на подлокотник одного из кресел. – Вы помните, когда и почему ввели закон о запрете инициации людей в носферату?
– Естественно, – фыркнул Генри, – я лично присутствовал на том собрании вместе с прежним главой нашего клана.
– Отлично. А теперь давайте я покажу вам одно кино. Ужастик. – Охотник достал из кармана флешку, подошел к телевизору, висевшему на стене. – Прошу.
На экране появилось изображение ярко освещенного помещения с голыми стенами без окон. Судя по всему, съемка велась через камеру под потолком.
В помещении металась туда-сюда молодая женщина. Очень худая, так что черное платье висело на ней мешком, с темными волосами, заплетенными в растрепавшуюся косу, с нервными движениями – как будто бы совсем отчаявшаяся. Вдруг она замерла и подняла голову, посмотрев прямо в камеру. Исхудавшая копия Лизы с безумным взглядом синих глаз и длинными клыками, выглядывающими из-под бледных губ.
– Скажите, как вас зовут? – послышался голос Кирилла.
– Хвощинская Елизавета Владимировна, – голос у носферату звучал слегка странно – тихо, хрипловато, но тем не менее маняще – ему передалось отличительное свойство клана Адвент. Ее голос мог гипнотизировать. Таким образом обезумевшая обращенная манипулировала жертвами.
Уже не раз видевший эту запись Кирилл бросил быстрый взгляд на Генри. Не человек – статуя. Все эмоции спрятаны так глубоко, что и не докопаешься.
Родственница Лизки смогла назвать свою дату рождения и город, в котором проживала, после чего легла на пол и тихо заскулила. Потом без всякого перехода вскочила и начала биться о стены, как загнанная раненая птица о прутья клетки, крича, чтобы ее выпустили к детям. Кирилл молча взял пульт и просто перемотал то, что показалось ему ненужным. Остановил лишь тогда, когда носферату успокоилась и замерла посреди комнаты, обхватив себя за плечи.
– Кто обратил вас?
– Генри. Генри Блэк. – Носферату говорила тихо, почти шепотом, болезненно прикрыв уставшие веки и качаясь из стороны в сторону. – Я хотела умереть… Должна была умереть… А он не дал. Но мне удалось… Удалось бежать. – Она улыбнулась совершенно безумно. – Я заблокировала свое сознание и убежала.
Она вдруг словно пришла в себя. Перестала качаться, открыла глаза со вполне осмысленным человеческим взглядом.
– Он обещал мне, что если я не стану его, то пострадают мои дети. И сейчас он приходит к девочке, моему потомку. Из-за меня она страдает… – Елизавета прикрыла ладонью рот. В выцветших синих глазах появились слезы. – Они все из-за меня страдали. – Мои мать и сестра. Мой муж. Мои дети. После революции в живых осталась лишь моя младшая дочь, и ее судьба была тяжелой, а я ничем не могла помочь ей. Дочь моей дочери тоже пострадала из-за моего греха. И все остальные. Только чудо спасет мой род от моего же проклятия. Лиза – точная моя копия. И это ее может погубить… Я пыталась предупредить ее. Во снах. Из-за нее пришла сюда, в это место. – Она подняла глаза к камере и вдруг сказала: – Я так устала скрываться. Убейте меня, пожалуйста. Я – чудовище.
– Собственно, дальше смотреть нет смысла. – Кирилл вытащил флешку. – Господин Блэк, вы ведь в курсе, что обращение в носферату не имеет срока давности вины? Дело даже до суда не доходит. Просто приходит Охотник и…
Вампир продолжал смотреть на уже погасший экран и словно не слышал Кирилла. В какой-то момент Охотнику показалось, что его губы дрогнули.
– Она жива? – спросил он тихо, так что Кир не сразу смог услышать его голос, в котором, впрочем, не звучало ни капли надежды.
– Пока да.
– Признайтесь, Кирилл, вы сделали это не просто так?
– Возможно.
Вампир встал из-за стола и прошелся по кабинету. Кирилл следил за ним внимательным взглядом, готовый отреагировать, если вдруг ему придет в голову перейти в боевую фазу.
Но Генри словно разом успокоился. Пройдя взад-вперед по кабинету, он подошел к окну, за которым продолжал накрапывать мелкий противный дождь. И проговорил, не оборачиваясь:
– Когда я нашел ее, Елизавета умирала от туберкулеза в клинике для душевнобольных. Тогда это называлось легочной болезнью. Я надеялся, что ее слабые магические способности помогут выдержать обращение. Двадцать процентов обращенных не сходят с ума. В любом случае я должен был попытаться ее спасти. Что бы вы сделали на моем месте?
– Уж точно не стал бы превращать подругу в чудовище.
– Столько лет мы пытаемся навести мосты с вами, магами, но по-прежнему остаемся для вас чудовищами? – спросил он с некоторым любопытством. – Ваша супруга – тоже чудовище?
– Бросьте, Генри. Моя жена не имеет к вам никакого отношения. А Елизавета Хвощинская сама так называла вас, хотя и любила. Или это была зависимость? Впрочем, неважно.
– Чего вы хотите? – прямо спросил вампир. – На меня будет объявлена Охота?
– Не-е-ет, – протянул Кирилл. – У меня к вам более интересное предложение.
– Оставить в покое Елизавету? – одними губами улыбнулся Генри, продолжая разглядывать серое небо.
– Одно из условий действительно такое, – признался Кирилл. Вампир, чуть вздернув брови, обернулся к оперативнику.
