– Нет, слишком великая сила в них вложена, а я вчера едва не надорвался.
– Толку тогда от твоего чутья? – конунг махнул рукой, вскочил на борт, ухватившись рукой за штевень. – А ну на весла! Уйдем из этого ветродуя! Что застыли, или к лавкам примерзли?
Грести оказалось неудобно, с одного борта весла зарывались в воду, с другого – едва до нее доставали. Но понемногу приспособились, пошли шибче, и даже Арнвид сел на одну из последних скамей.
Ветер стих, от навалившейся тишины стало больно ушам, драккар с натужным плеском выпрямился.
– Что, неужели все? – просипел Нерейд, улыбаясь во всю покрасневшую морду. – Только я привык.
Не успели обрадоваться, как тучи потемнели, опустились ниже, и из них повалил снег. Закружились снежинки крупные, едва не в ладонь, и при этом грязно-серые, словно испачканные в пыли. Во мгле исчезла суша, мир сузился до пятачка шириной шагов в пятьдесят – дальше взгляд не проникал.
Всюду, где снег мог зацепиться, начали с необычайной скоростью расти сугробы.
– Такого я еще не видел, – признался Ивар, спихивая один из них с драконьей головы. – Арнвид, далеко нам еще?
– К полудню будем на месте, – ответил старый эриль. – Близко уже, чую…
– Тоже мне, чуйщик нашелся, – проворчал Нерейд, вытряхивая снег из башки. – Поворожил бы лучше немного, а то мы сами скоро в айсберг превратимся. Симпатичный такой, с веслами.
Несмотря на снегопад, гребли во всю мощь, от дружинников шел пар, нос с шумом резал гладкую поверхность моря. В глубине, под килем мелькали тени, слишком большие, чтобы принадлежать рыбам, и Ивару вспоминался кальмар, с которым дрались у берегов Финнмёрка.
Оставалось надеяться, что местным хищникам они на один зуб.
В один момент облачная пелена разорвалась, в прореху меж туч заглянуло солнце, по воде побежали сиреневые блики. В тот же момент волны лопнули, выпуская огромную голову на длинной, покрытой чешуей шее, и та щелкнула зубами, схватив из воздуха нечто извивающееся, крылатое.
Обрушилась назад и скрылась, оставив на поверхности моря бурлящее пятно.
– Не Йормундганд, но тоже ничего, – оценил Ингьяльд. – Подводный дракон? Или что-то иное?
В голосе молодого эриля не звучало страха, только любопытство – сунь его в пасть к голодной акуле, примется считать ей зубы, и выяснять, в каком порядке расположены, почему хитро загнуты.
– Подплывет поближе – спросишь, – отозвался Ивар.
Солнце ушло, но снег поредел, валил не так остервенело, да и снежинки стали почти обычными. Проглянул берег, за короткое время из темного ставший беловато-серым, точно его присыпало мукой.
На вдававшемся в море мысу стояла еще одна усадьба, но до нее было слишком далеко, чтобы разглядеть подробности.
– Все, стоп! Стоп! – закричал Арнвид. – Хватит, здесь можно переноситься…
Дружинники с облегчением вытаскивали весла, переводили дух, вытирали со лбов пот. Молодые поглядывали на эрилей с тревогой – в прошлый раз перехода из мира в мир не видели, сейчас ожидали жутких чудес.
Арнвид приковылял на нос, принялся раздеваться, в руке его объявился нож. Ингьяльд встал рядом с бывшим наставником, лицо было сосредоточенное, суровое, волосы блестели от растаявшего снега.
Оба подняли руки, начали рисовать руны, от острых лезвий заструился белый дым…
Скрежета на этот раз не было, вообще никаких звуков, только хрипло дышал кто-то из дружинников да мерно били в борт волны. Зато мир вокруг становился все более и более тусклым, словно из него высасывали краски, отнимали жизнь – синее море серело, лица казались восковыми, мертвыми.
Вспыхнула надпись из нескольких рун, рассыпалась искрами.
Ингьяльд отшатнулся, вытер лицо, и на ладони остались потеки темной, почти черной крови.
– Не получилось? – напряженным голосом спросил Рёгнвальд.
– Что-то мешает, как тяжесть на плечи давит… – промямлил молодой эриль, а старый уверенно заявил:
– Ничего, сейчас поднатужимся, и прорвемся.
– Смотри, не тужься слишком сильно, а то штаны порвешь, – посоветовал Нерейд, и по лавкам загуляли смешки.
Арнвид всхрапнул, как рассерженный жеребец, вновь принялся рисовать священные знаки. Ингьяльд задвигал рукой, но шевелился вяло, медленно, словно ему и вправду мешало нечто, невидимое обычным глазам.
– Вот так… так попробуем, – бормотал старый эриль. – Три-четыре, рванули!
Ивар ослеп от брызнувшего в лицо яркого света, показалось, что в тусклом мире прорезали окошко в другой, заполненный бушующим пламенем, может быть, в сам Муспелльхейм. Опустил веки, и на них остались словно нарисованные огнем отпечатки неистово вспыхнувших рун.
Знакомый ледяной ветер взвыл внутри черепа, показалось, что внутренности покрываются инеем.
– Холодно, – сказал Кари с таким удивлением, словно в последние дни не плыли по ледяным морям, а прогуливались по цветочному лужку где-нибудь в Валланде, где не ведают сильных морозов.
За бортом плеснуло, точно драккар подпрыгнул, Ивар открыл глаза.
Эрили стояли как две статуи, вскинув руки, и каждого окутывал мерцающий ореол. Вокруг корабля клубился черный дым, в нем вспыхивали золотистые и алые огни, похожие на злые глаза.
Ветер усилился, показалось, что из груди сейчас вырвет сердце, а через спину выдавит кишки, и они вывалятся на палубу. Ивар захрипел, наклонил голову вперед, борясь с его бешеным напором, даже попытался привстать, но сделать этого смог, хотя взопрел от усилий.
По ушам ударил басовитый звон, вроде того, какой бывает, когда бьют в огромные колокола, что висят в храмах христианского бога. Черный дым с огнями точно сдуло к корме, ветер стих, и корабль повис в воздухе невысоко над морем.
Внизу бежали волны, самые обычные, не синие, в вышине сияло привычное солнце Мидгарда.
– Ой! – сказал Нерейд, и они полетели вниз.
Шлепнулись, как кусок мыла в лохань, брызги взмыли выше борта, Ивара подбросило. Арнвида едва не выкинуло за борт, в последний момент удержал Ингьяльд, кто-то, судя по воплю, прикусил язык.
Доски обшивки затрещали, но, похоже, выдержали – нигде не зажурчало, не зачмокало.
– Не рассчитали маленько, – сказал старший эриль, – но выбрались, слава Одину.
Там, куда они попали, было тепло, так, как никогда не бывает в Северных Землях даже летом. На юго-востоке виднелся берег – темная полоска, синеющие в вышине горы, чьи вершины окутывал снег.
– Это я вижу, – Ивар поднялся, почесал отбитое о лавку седалище. – Вот только куда?
– Ну, хе… надо оглядеться, спросить у местных, – лицо у Арнвида стало глубокомысленным, как у жреца, что собрался изречь волю богов, но еще не придумал, чего бы такого соврать. – Раскинуть руны… Мы еще слишком далеко от того места, где находятся возмутившие равновесие.
