– Нет. Сначала выясни имена всех, кто был в Поддырье непосредственно перед сменой власти. С этого и начнем.
– Вы и в самом деле хотите заниматься этим одновременно с расследованием дела Бэгли? Вам недостаточно одного осиного гнезда?
– Очень хорошее замечание. Когда ты возьмешься за кого-нибудь – все равно за кого, – намекни, что это в рамках расследования дела Бэгли. Если понадобится, без сомнений садись на поезд до Эддитауна, но ни в коем случае не позволяй Светлане догадаться, что расследование имеет отношение к найденному кубу.
Белла вдруг обнаружила, что снова глядит на зловещий черный куб. Он будто магнетически притягивал мысли, завладевал вниманием.
– Кстати, кто-нибудь касался этой штуки? – проговорила она.
– Да. Я, – признался Фокс стыдливо. – Глупо, конечно, – надо было дождаться окончания тестов. Но мне это никак не повредило.
– И как он на ощупь?
– Очень холодный. И очень, очень старый. Намного старше двадцати лет.
Белла вздрогнула. Она ощущала неимоверную древность куба, даже не касаясь его. Но это же абсурд!
Глава 26
Белла с Шен взошли по крутому временному пандусу к ожидающей кабине лифта. Там же стояла небольшая группа охраны. Теперь состарившимся мышцам и суставам Беллы было легче передвигать тело. Гравитация пока оставалась обычной для Януса. Когда строительство завершится, машины под нею заставят создать локальную зону повышенной гравитации – в половину земной. Этой несложной хитрости обращения с Янусовыми машинами научили людей «фонтаноголовые».
В Крэбтри гравитацию уже довели до нормального уровня. Последнюю центрифугу остановили и демонтировали три года назад. Люди ворчали и жаловались, но медицинские преимущества постоянной высокой гравитации были слишком уж весомы, чтобы отказаться от них из-за удобства. К тому же рождаемость повышалась, и центрифуг все равно бы не хватило надолго.
Белла и Шен зашли в кабину вместе с охранником и уселись в кресла. Вскоре кабина тронулась и пошла под звякающий жестяной перепев «Девушки с Ипанемы». Кабина вышла через шлюз в открытое пространство. Белла посмотрела в окно на раскинувшееся внизу Поддырье, представляя шахты его основания, протянувшиеся сквозь километры льда к спиканской породе. Если сторонники «Второго яруса» добьются своего, Поддырье станет жизненно важной артерией колонии, мостом между внутренними и внешними поселениями, которые возникнут на наружной стороне «неба».
А пока там дела, мягко говоря, не впечатляли. Кран пронес кабину над двадцатикилометровым провалом, развернулся и поставил ее у группки куполов, едва ли большей давнего поселения под дырой в «небе». Белла и Шен прошли сквозь шлюз в гостиную. Мебель потекла, меняя форму, стараясь угодить гостям. В ногу Беллы со щенячьей простодушной назойливостью ткнулось кресло. Та раздраженно его отпихнула. Ник Тэйл ожидал их – седовласый и величественный, будто древний мудрец. Он уже подбирался к шестому десятку, но отказывался от всех предложений омолодиться, говоря, что лучше уж выждать еще двадцать лет на случай непредвиденных осложнений с процедурой.
– Белла, давненько не виделись! – изрек он. – Тебе следовало бы почаще заглядывать к нам.
– Вы бы знали, как трудно вытащить ее из офиса, не говоря уже про Крэбтри.
Белла искоса глянула на девушку. Это что, попытка сострить или беспардонная констатация факта? Может, стоит переменить свое мнение о Шен?
– Ник, у меня очень много работы. Надеюсь, ты держишь под контролем дела этой стороны «неба»?
– Стараюсь как могу. Что там в Крэбтри?
– Тебе следовало бы заглянуть к нам, пройтись по новым биомам. У нас теперь деревья – настоящие от корней до последнего листочка. Можжевельник, дубы. Я и представить не могла, что снова увижу живое дерево.
– Сделанное генетической инженерией из материала оранжереи?
– Нет. С теми растениями не получилось ровно ничего. Оказалось, что все взятое нами с собой уже было генетически модифицировано, чтобы защитить патенты «Глубокой шахты». Длинные куски кода удалены, генетика обеднена. Работать практически не с чем.
– А деревья?
– Созданы напрямую из данных, выменянных у «фонтаноголовых». Коды растений оказались в последних порциях переданных сведений, добавленные словно бы в нагрузку, будто инопланетяне не надеялись, что мы заинтересуемся этой информацией.
– Хотел бы я снова прикоснуться к дереву, – мечтательно выговорил Ник.
– Тогда приезжай в Крэбтри. Я сама устрою тебе экскурсию. Там жизнь кипит. Крэбтри стал настоящим городом.
– Так города выглядят воскресным вечером, когда все, вплоть до продавцов мороженого, уже разбрелись по домам.
– Он заполняется с каждым годом. Ник, ведь появляются дети. И внуки. Моргнуть не успеешь, а появятся и правнуки, ребятишки, для кого и «Год железного неба» – древняя история. Земля для них будет… ну, не знаю. Как Спарта или Месопотамия – места и времена, про которые читают в книжках с картинками, а потом улыбаются и переворачивают страницу в поисках чего-нибудь поинтересней.
– Белла, ты меня порой пугаешь.
– Я ощущала, как мир ускользает из-под ног еще до «Хохлатого пингвина». Теперь это ощущение усилилось, только и всего.
Тэйл повел ее по стеклянному коридору в посольство «фонтаноголовых», а Лиз Шен осталась в куполе-приемной. Белла надеялась, что ее волнение не слишком заметно, но с каждым шагом к инопланетянам ее решимость слабела. Она долго откладывала визит туда и продолжала бы откладывать, если бы Чисхолм не потребовал явиться немедленно. Хотя технически он оставался ее подчиненным, но она уже давно усвоила: иногда лучше послушаться его ради своей же пользы.
Посольство занимало место, где впервые сел корабль «фонтаноголовых». В некотором смысле оно и оставалось тем самым кораблем, но из-за волшебной пластичности инопланетной техники и постоянных изменений трудно было определить степень отличия одного ее варианта от другого.
Хотя, без сомнений, посольство размерами значительно превосходило корабль, в поперечнике достигая половины расстояния до отверстия в «небе» и будучи намного выше. Но оно сохранило прежний слоистый архитектурный стиль, с множеством похожих на канделябры выступов, выгибающихся вверх, утончающихся, превращающихся в шпили, образующих густую рощу светопреломляющих башен вокруг эллипсоидного ядра. Иногда от посольства отделялись или приставали к нему сходные по архитектуре структуры, временами не уступающие величиной прежнему кораблю. Способ их перемещения, как и все прочее в технике «фонтаноголовых», говорило о научном прогрессе, намного опередившем человеческий ко времени «Порога».
Стеклянная труба коридора вывела в купол у нижнего яруса посольства. Его окружали слои прозрачного материала, излучающие мягкий, успокаивающий фиолетовый свет. Перед гостями из пола выдвинулись два цилиндра – гладкие, без какого-либо зазора между собой и полом. В них открылись двери, и Ник с Беллой ступили внутрь – каждый в свой цилиндр. Белла замерла, ожидая, пока дверь закроется, затянется без следа. Тут же цилиндр сжался так, что до тела осталось всего несколько сантиметров. Через прозрачные стены было видно, как цилиндр Ника тоже сжался, став чем-то вроде толстопузой бутыли.
