– Спасибо, – буркнула Марта. – Ты свое юмористическое шоу открыть не пробовал? – и она вновь закашлялась.
До конца дороги Александр только и делал, что доводил бедную девушку до белого каления, и к дому сестры она приехала порядком вымотанная, даже злая. А Саша почему-то улыбался, забыв на какое-то время о проблемах. Ему почему-то вспомнились первые курсы универа, когда он жил беззаботной и вполне себе счастливой жизнью, а самой большой его неприятностью была сессия.
* * *
Ника проснулась поздно, тогда, когда полуденное высокое солнце вовсю хозяйничало во всем доме, кроме ее комнаты с закрытыми вертикальными жалюзи из плотной нежно-персиковой ткани. Не без труда откинув от себя одеяло, в котором умудрилась запутаться, Ника решила сесть. Но как только она попыталась подняться, ее и без того гудящую голову пронзила острая стрела боли. Она вошла в левый висок и вышла из правого, заставив девушку шепотом выругаться. Слова вышли невнятными – язык спросонья едва ворочался, а во рту было сухо, как в пустыне Сахара в худшие ее дни.
Ника облизала губы, не понимая, что с ней такое, и попыталась вновь сесть: она осторожно перевернулась со спины на бок и поднялась, упершись слабыми ладонями в кровать.
«Я сейчас умру, – подумала Ника с тоской, чувствуя, как висок пронзает новой стрелой боли. – Бли-и-ин, как фигово-то. Напилась я, что ли?».
Девушка прислонилась к стене, раздумывая, как бы ей подняться на ноги и дойти до туалета. Так худо она не чувствовала себя очень давно – с тех самых пор, как случайно выпила в клубе «Алигьери» странный наркотический напиток, приняв его за обычный коктейль. Тогда отходняк у нее тоже был нехилый, да и сильный испуг сыграл свою роль. Правда, тогда рядом был Никита, который помог ей прийти в себя, умудрившись при этом оскорбить, нахамить и обозлить. Однако тогда Нику поразило, что Кларский проявил себя почти джентльменом. Она ведь откровенно приставала к нему, а он мало того что не бросил ее в клубе, потащил к себе домой, где привел в чувство, так еще и не отвечал на все ее поползновения.
Девушка глухо простонала, прижав ладони к вискам. Пить хотелось неимоверно, а еще, кажется, немного подташнивало. Память Ники постепенно, какими-то рывками, восстанавливалась. Перед ее внутренним взором мелькали то тусклые, то яркие картинки.
Она созванивается с Дашкой и зовет ее в клуб.
Они приезжают в пафосный модный «Алигьери»…
Сидят за стойкой бара, где со смехом пьют какой-то вкусный, чисто женский коктейль, кажется, «Секс на пляже»…
Весело зажигают на танцполе, веселятся за стойкой бара, и Ника подбивает Дашу заказать абсент…
Ника выпивает один бокал горького напитка, второй, ничего не чувствует, словно выпила грейпфрутовый сок без сахара…
А потом, разочаровавшись, заказывает еще какой-то коктейль…
После него становится куда веселее, и девушка вновь бежит на танцпол, теперь яркий, переполненный классными людьми, и отрывается на нем так, как только может ее взбодрившееся тело. Один умопомрачительно зажигательный трек энергичного диджея, второй, третий… и…
И все.
Ничего больше Ника не помнила. Память замолчала и картинки пропали. Зато затошнило куда сильнее.
Морщась, Карлова встала на ноги и, чувствуя себя только что вышедшей из-под общего наркоза, поплелась по полутемной комнате к двери, слегка пошатываясь и изредка цепляясь руками за стены. Девушка чувствовала себя настолько отвратительно, что даже ругать себя не могла за вчерашнее безобразие.
Родителей дома не было, зато на кухне обнаружилась пьющая кофе свежая, как огурчик, Дашка. На лице ее сияла улыбка, в глазах застыла романтика, а в руке был крепко зажат мобильник, как будто бы девушка ждала от кого-то важного звонка или сообщения.
– О-о-о, пьяница проснулась, – шутливо поприветствовала она подругу. – А я вот жду, когда ты проснешься.
Ника так посмотрела на Дашу болезненно щурящимися глазами, что та сразу поняла, что нет, не готова.
– Что-то ты белая сильно. Плохо? – участливо спросила подруга.
– Плохо, – скривилась Ника, чувствуя, как к горлу подкатывает противный ком.
– Ну, так немудрено. Ты вообще вчера после своих алкогольных экспериментов в неадекват ушла, подруга. Отлично повеселилась перед свадьбой!
Ника устало взглянула на подругу, молча прошла мимо нее и достала из холодильника бутылку газированной питьевой воды, которая показалась ей напитком богов.
«Ага, повеселилась… Так повеселилась, что сейчас хочется забыться лет на десять», – думала она, жадно глотая воду с пузырьками, которую ее папа, в общем-то, купил себе, потому как с некоторых пор не пил сладкие напитки и пиво, а также ограничил себя в жирной еде, желая похудеть. Людмила Григорьевна посмеивалась – супруга с его диетическими экспериментами хватало обычно не больше чем не неделю, а после, по ее меткому, весьма ехидному замечанию, он «сдувался».
А во всем Кларский виноват, скотина!
В тот раз, три года назад, она чувствовала себя так хреново из-за него – он ведь тогда потащил ее в клуб «Алигьери», чтобы показать всем, будто бы они с ней пара. А вчера она решила напиться только для того, чтобы навсегда забыть этого противного Укропа. Устроила сама себе прощальную вечеринку, знаменующую конец ее дум о том, кто живет себе припеваючи в соседнем городе и давным-давно забил на влюбленную в него девушку.
Она хотела заставить себя веселиться на поминках былой любви, потому и решила немножко выпить. И это немножко перешло в тихий ужас и самое настоящее беспамятство.
– Полегчало? – все так же участливо спросила Даша, то наблюдавшая за подругой, то с надеждой глядевшая в мобильник. – Кофе тебе сварить крепкий? Твои родители с утра на работу ушли, милостиво решили тебя не будить. Вернее, они не смогли тебя добудиться, Мисс Абсент. И перепоручили мне за тобой присмотреть. Чтобы ты, к примеру, опохмеляться не побежала с утречка. Ух, и злая же твоя мама была. Кстати! – радостно воскликнула Даша. – Ты же не знаешь, что ночью было! Ника! Ника, ты куда? – окликнула она удирающую с кухни юную хозяйку этого уютного, залитого солнцем дома.
А та, еще больше побледнев и ничего не говоря, скрылась в туалете. Впрочем, Даша сразу поняла состояние подруги. И тактично осталась в кухне. Напевая себе под нос нечто романтичное, она принялась варить кофе.
Спустя почти час Ника, только что вышедшая из ванны, безвольно сидела за столом в кухне и маленькими глотками пила горячий и очень крепкий кофе – его чуть терпкий аромат бодро витал по всей кухне, время от времени выползая за приоткрытое окно, дразня носы многочисленных прохожих.
– М-м-м, кофеек – просто прелесть, – нараспев произнесла Дашка. В отличие от Ники чувствовала она себя отменно. Девушка была слегка голодна и намазывала на белый хлеб вареную сгущенку. Ника же воротила от еды нос и старалась не смотреть в сторону подруги, уткнувшись в свою большую кружку. Сейчас ей стало немного получше и почти не тошнило, но голова все равно раскалывалась, а в руках все еще наблюдалась легкая дрожь.
