– А где второй? – спросил Визард у Юли.
– В смысле? – не поняла она.
– Когда он вошел, за его спиной стоял еще один мужчина, – медленно произнес Лорд. Марта поняла смысл его слов и широко распахнула глаза. Никого больше она не видела.
– Высокий и с жестким лицом, – продолжал Визард, хмуря брови и глядя в пол, – с ухмылкой на лице. Он мне не понравился.
– Никого не было, – сказала скрипачка, а музыкант вдруг кривовато улыбнулся и потер пятерней лоб. Обычно такой жест позволяют себе люди, у которых вновь после длительного перерыва начинает болеть голова.
– Ты в порядке? – спросила его Юля с беспокойством.
– В полном порядке. Все отлично. – Музыкант вдруг поднял взгляд кверху, словно под потолком была установлена камера. Ну, или летало привидение. Он вдруг улыбнулся и снял с себя один из перстней с изображением египетского креста – анха.
– Возьми, – протянул он удивленной Марте.
– Зачем? – не поняла та.
– Будет твоим талисманом, – отозвался всемирно известный музыкант и ласково вложил подарок в ладонь скрипачки. – Ты тоже очень талантливая, – он заправил ей за ухо прядь длинных волос. – Береги себя. Хорошо?
– Хорошо, – не совсем поняла его девушка, но Юля, тоже озадаченная этой сценой, перевела его слова сестре.
– Я берегу, – смутилась та от такого внимания Феликса. Ей было очень приятно его внимание.
– Держи свое слово, – шепнул ей на ухо англичанин, перед тем как покинуть комнату с продолжающими веселиться людьми, чтобы под предводительством Юли отправиться на стоянку к такси. Марте почему-то было как-то страшновато этой ночью, и она была очень благодарна музыканту и сестре, когда они проводили ее до самой квартиры.
Перстень Визарда Марта надела на цепочку – как кулон – и повесила на шею. Изредка она прикасалась к нему пальцами, проверяя, не пропал ли подарок Лорда, и неизменно успокаивалась – ее новоиспеченный талисман был на месте.
* * *
К своему дому, окутанному предрассветной уходящей дымкой, Ника подъехала где-то в половине пятого утра. Настроение у нее было какое-то хмурое, словно и не было замечательного праздника, устроенного ее коварными подружками и сестренкой. Мысли о Никите опять все испортили.
На празднике она смогла забыться и веселилась, но сейчас ее вновь одолели мысли, что зря она согласилась выйти за Сашу. Она не любит его – это точно. Она лишь пыталась найти в нем ту свою первую яркую любовь, мечтая забыть о Нике, и не нашла. Слишком уж он изменился. И она не осталась прежней. Но она согласилась стать его женой и теперь всю жизнь будет жалеть.
Ника, расплатившись, вылезла из автомобиля, и поплелась, громко цокая тоненькими каблуками, к подъезду, держа наготове ключи. На голове у нее до сих пор болталась белая фата, которая контрастировала с красным коротким платьем. Правда, сейчас в таком открытом наряде девушке было холодно, да и порывы ветра были не по-летнему ледяными.
Карлова приблизилась к подъезду в тот момент, когда от кустов, росших под окнами, отделилась тень и шагнула к ней, перекрывая путь к подъездной двери. Ника в недоумении остановилась, глядя на высокого темноволосого парня-неформала, пристального смотрящего ей прямо в лицо. Было в нем что-то знакомое, что-то родное и близкое, отчего у девушки защемило сердце, но она тут же списала это на алкоголь.
– Можно, я пройду? – сказала Ника незнакомцу, чувствуя, что дело неладно. А тот только покачал головой.
– В смысле? – сглотнула Карлова, лихорадочно соображая, что ей теперь делать. Не нужно было возвращаться домой одной!
Молодой человек поманил ее к себе пальцем, склонив голову набок, как будто бы рассматривая Нику. Она почувствовала себя крайне неуютно.
Девушка оглянулась в надежде, что такси еще не уехало, но, естественно, автомобиля уже и след простыл. А странный парень бесшумно и стремительно приблизился к ней почти вплотную.
– Вы чего? – перепугалась еще больше Ника.
– Ты меня ждала? – хрипловато спросил знакомый голос, раздавшийся у самого ее уха. Девушка тут же отскочила назад, но ее поймали, схватили за руки и прижали к себе. Сердце Карловой бешено застучало, так и норовя остановиться.
– Пусти меня! – заорала Ника, но парень ловко закрыл ей рот ладонью, не больно, но обидно. Девушка мысленно прощалась с жизнью, а по телу ее прошла мелкая дрожь.
– Молчи, – зашипел ее обидчик, зная, что напугал ее, и даже как-то наслаждаясь этим, поскольку он предвкушал, каковы будут эмоции девушки, когда она увидит его лицо, – перебудишь всех. Идиотка.
Порыв ветра взлохматил ей волосы.
И тут Ника узнала того, кто перепугал ее до полусмерти.
«Отстань от меня, идиотка», – в отделении милиции.
«Ты что, выпила? идиотка!», – в кабинете Петра.
«Не бойся, не будет у тебя с первого раза зависимости, идиотка», – в квартире у Кларского.
Никита.
Ему нравилось называть ее идиоткой. А ей нравилось дразнить его в ответ.
Это он. Ее Ник. Только ее.
И они оба с самой первой встречи называли друг друга нелестными словами. Но… может быть, за ее грубыми словами всегда крылось что-то куда более глубокое? Взаимная неприязнь, которая возникла между ними при первой встрече, как-то незаметно переросла в самые настоящие чувства, от которых Ника никак не могла избавиться. Была бы рада, да не могла. Не получалось. Сердце против воли тянулось к Нику.
Если бы девушка знала, что Никита чувствует то же самое, стала бы самой счастливой.
– Я уберу руку, но ты не будешь орать, поняла? – тихо сказал молодой человек.
Ника в оцепенении кивнула.
Она спит? Это ведь просто сон, верно?
– Ты меня ждала? – еще раз спросил очень изменившийся Никита, убрав ладонь. Брюнет – поверить невозможно, он – брюнет! И он – здесь! Около ее дома! Рядом с ней…
– Ждала? – повторил тот так тихо, что Ника с трудом расслышала его.
– Дурак ты, – с трудом проговорила девушка и первой обняла парня, прижавшись щекой к его груди. Он медленно обнял ее в ответ, одну руку несмело положив на ее плечи, а второй осторожно касаясь растрепанных на ветру волос.
Словно и не проходило трех лет.
Словно они так и находились в той ночи после благотворительного вечера.
Словно время остановилось.
– Ты вернулся, – едва слышно сказала Ника, слабо ударив Никиту по плечу. – Ты и правда вернулся.
Она отстранилась и посмотрела на парня снизу вверх красными от застилающих слез глазами.
– Вернулся, – согласился тот. – Обещал и вернулся.
Ветер смеялся, играя с листвой.
Ника улыбнулась и, встав на цыпочки, первой поцеловала Никиту дрожащими губами.
