Виктория Ивановна покачала головой.
– Сотрудники НИИ в большинстве кандидаты, а кое-кто и доктора наук, а выступали как деревенские бабы, объявили директору: «Лабораторию Войкова надо закрыть. Из тех, кто со Степаном чертову коробку, сибиряком привезенную, открывал, никого в живых не осталось. Шаманка им отомстила, теперь за остальных примется». Вроде учеными считались, а продемонстрировали средневековое мракобесие. Но ведь лаборатория не дверь, ее в секунду не закрыть. Леонид попытался это людям объяснить, так ему на стол заявления об увольнении посыпались. Испугались все сильно. И совсем плохо стало, когда на следующей неделе выяснилось, что сибиряк в аэропорту от инфаркта умер, а Степан в больнице скончался. Тут уже уйти решило большинство! Ну, не глупость ли?
– Вам не было страшно? – спросила я. – Я бы, наверное, перепугалась.
– Дорогая, я ученый, – снисходительно сказала Кирова. – Прекрасно знаю: мертвый человек мстить не способен. Привидений, вурдалаков, вампиров, домовых и прочей нечисти, в которых верят малограмотные бабы, не существует. Но я поняла, что кончина Войкова, Володи и остальных как-то связана с пропавшей коробкой, вернее, с ее содержимым. Степан взял чуть-чуть для исследования, целый день сотрудники с порошком работали. Если представить, что шаманка ученым мстит за поругание своего тела, то почему я жива и здорова осталась? Я тоже с мумией работала. Ответ один: в тот день, когда сотрудники лаборатории серым веществом занялись, я дома с гриппом валялась. Вот как бывает, расстраиваешься, что из‑за болезни все интересное пропустила, шкатулку не видела, а потом оказывается, что недуг тебя от смерти спас. Думаю, порошок был ядом, он вызвал инфаркт. Неведомо, из чего его шаманка приготовила, но отрава у нее злая получилась.
– Жуть просто, – поежилась Светлана. – Мороз по коже бежит, когда о таком думаешь. Вор табакерку-то, наверное, открыл и тоже на тот свет уехал. А может, еще и пару людей с собой прихватил, решил шкатулочку продать, не помыл ее, и покупателю тоже кирдык.
– Кто-то еще в институте умер? – спросила я. – Кроме сотрудников Войкова?
Виктория Ивановна ответила:
– Не знаю. Многие уволились. Я за их судьбой не следила.
– Жаль, – пробормотала я, – вы бы могли вычислить вора. Он, наверное, тоже скончался.
Кирова вытащила из кармана зазвонивший мобильный телефон, но не стала отвечать, просто положила его на стол.
– А я и так знаю, кто вор. Вика Федорова, маленькая мерзкая дрянь, моя тезка.
Знакомое сочетание имени и фамилии заставило меня вздрогнуть.
– Кто?
– У нашей уборщицы Галины Федоровой была младшая сестра, Виктория, – пустилась в объяснения Кирова, – разница у них в возрасте большая. Галя мерзавке вместо матери была, родительница у них алкоголичка горькая, все пропивала, от кого детей родила, неизвестно, у нее их куча была, но выжили лишь двое: Галя и Вика. Тех, кто в промежутке между девочками на свет появился, Господь прибрал, и правильно сделал. Я о семье Федоровой ничего не знала, пока Галина не попросила посодействовать, чтобы Вику в НИИ на должность лаборантки взяли. Такими золотыми красками родственницу расписала: студентка, отличница, жаловалась на тяжелое материальное положение. Вот тогда я от нее про их мамашу и услышала. А у нас как раз место освободилось, ну я и замолвила словечко. Вика всем улыбалась, наладила со многими хорошие отношения, а с Кукасян они подружились. Я понять не могла, что у них общего? Федорова училась в каком-то гуманитарном институте, в театральном вроде, не помню. Молодая совсем, Лаура серьезный ученый, взрослая баба. О чем им беседовать? Но они постоянно болтали, хихикали, а потом Степан Ильич Вику выгнал за то, что та вечно колбы била и на работу каждый день опаздывала. Младшую Федорову отправили архив мыть. И вот что интересно. Когда Вика у нас появилась, у сотрудников стали деньги пропадать. Я несколько раз удивлялась: вроде в кошельке одна сумма лежала, вечером она чуть меньше стала, а я ничего не покупала. Из холодильника нашего продукты кто-то таскать начал потихоньку. Вера Лякина купила импортную дорогую губную помаду и не нашла ее потом в сумке. Раньше такого в лаборатории не было, и после ухода Вики это сразу прекратилось, зато девочки из архива, когда Вика там полы мыть стала, ныть начали: «Купили сыр, куда делся, не поймем». Обе Федоровы уволились, когда Войков умер, и в архиве все наладилось. Это Виктория воровала. И Маша Демидова так считала. Я уверена, что Вика табакерку уперла!
– При чем тут Мария Ивановна? – не поняла я.
Кирова посмотрела на опять зазвонивший телефон.
– В НИИ двадцать шестого декабря устраивали елку для малышей. А через четыре дня – для взрослых, на которую многие привозили своих детей-подростков. Демидовы всегда семьей в праздниках участвовали: Боря, Маша и мальчики. Иду я по коридору тридцатого числа, навстречу мне Мария, нервная, взволнованная. Я председатель месткома, должна следить, чтобы гостям комфортно было, поэтому спросила:
– Мария Ивановна, что случилось?
Она смутилась и ответила:
– Не люблю людей облыжно обвинять, но, право слово, странно. Полезла я в сумку за расческой, ба! Кошелька нет! Куда делся? Понять не могу. Сейчас он мне не нужен, у вас здесь ничего не продают, я его не вынимала. И хорошо помню, что видела кошелек, когда клала в сумку номерок от верхней одежды, он на месте, а портмоне нет. Денег в нем кот наплакал, но жалко! Мне его Боря вчера с новогодней премии купил, вещь красивая, дорогая. Я расстроилась, пошла в туалет. Глядь, а там у окна девушка стоит, в моем пропавшем бумажнике роется. Я возмутилась.
«Это мой! Где его взяли?»
А она в улыбке расплылась:
«Ой! Как хорошо, что вы вошли. Подняла в коридоре портмоне, а как узнать, чей он? Решила посмотреть, не лежит ли внутри что-то от владельца. А тут вы! Здорово! Возьмите!»
Сунула портмоне мне в руки и удрала. Я сначала обрадовалась, что нашелся подарок Бори! А потом призадумалась. Как он в коридоре очутился? Я там сумку не открывала. Почему девушка в туалет с ним пошла? Что за идея искать в кошельке сведения о его владельце? Следовало пойти в зал, показать находку и громко спросить: «Люди, кто из вас растеряша?» Девушка портмоне украла, а когда я в туалет зашла, быстро сориентировалась.
– Покажите мне эту красавицу, – попросила я.
– Толку-то? – пожала плечами Демидова. – Не пойман – не вор. Я же не видела, как мерзавка в моем ридикюле шуровала, и она сразу кошелек отдала, объяснение придумала, коим образом он к ней в руки попал. Не подкопаться к ней в такой ситуации.
– Просто я хочу знать, кто у нас ворует, – разозлилась я. – Всякое в коллективе случается, и пьяницы у нас есть, и драчуны, и лентяи, но воров до недавнего времени не водилось.
Женщины пошли в зал, и Мария Ивановна кивнула на Вику Федорову:
– Вот она, красивая девушка, внешность ангела. Кто такая?..
Кирова поджала губы и взглянула на меня.
