А может быть, он что-то увидел на улице? Увидел и вмешался — он всегда вмешивался, когда видел, что кто-то нуждается в помощи. Они и познакомились-то, когда он, отчаявшись добиться чего-то с помощью слов, расшвырял по ночной улице дружков ее чересчур ревнивого ухажера. Ухажер тогда удрал без памяти и больше не появлялся: звонил пару раз, просил прощения, угрожал, но она про него уже начисто забыла — у нее был Климов. Был. То-то и оно.
«Ты не бойся, глупая, — говорил он ей каждый раз после очередной драки, нас, десантников, плевком не сшибешь». Вспомнив о десантниках, она вспомнила еще кое-что. Был еще один человек, которому она не звонила. Бывший не то сослуживец, не то однокашник мужа. Сергей привел его домой в самом начале минувшей зимы. Как же его звали? Быков… Да, Виктор Быков.
Надежда была слабенькая, но она разыскала блокнот, в который они оба заносили адреса и телефоны знакомых. Да, так и есть, вот он: Виктор Быков, Ленинградское шоссе… телефон… ага.
Она сняла трубку и решительно набрала номер. Он ее, конечно, уже не помнит, придется представляться, долго объяснять, кто она и что ей от него нужно… При мысли о всех этих, скорее всего, бесплодных усилиях к горлу подкатила тошнота. Но это была соломинка, а Валентина не могла пренебрегать даже соломинкой. Трубку сняли после третьего гудка.
— Слушаю, — сказал осторожный мужской голос.
— Здравствуйте. Я говорю с Виктором Быковым?
— Да. Кто это?
— Моя фамилия Климова. Валентина Климова. Вы меня, наверное, не помните…
— С чего вы взяли? Я вас прекрасно помню. Вы жена Сергея, так ведь?
— Да, я…
— Как он там? Что-то он опять пропал, не звонит, не заходит… Скажите хоть вы ему, что так не годится. Я ему, черту полосатому, бока намну.
— Видите ли… — слезы опять начали душить ее, голос дрогнул и исказился. Видите ли, он пропал. В самом деле пропал. Вышел погулять с дочерью и не вернулся.
— Не может быть! Как пропал? Это чепуха какая-то, ошибка. Не мог Серега просто так взять и пропасть!
— Значит, вы ничего не знаете. Простите за беспокойство, я должна…
— Постойте, постойте, не кладите трубку! Что вы, в самом деле, нельзя же так. Когда это случилось?
— В среду. А какое это имеет для вас…
— Я хочу вам помочь, Валя. Сергей был… Сергей мой друг, и я хочу помочь вам найти его. Поймите, я спросил не из праздного любопытства. Мне кажется, я знаю, куда он мог пойти. В среду, говорите?
— В среду. Что вы знаете? Скажите, умоляю вас!
— Мне не хотелось бы обсуждать это по телефону. Боюсь, он встал кое-кому поперек дороги.
— Его убили? Их убили?
— Надеюсь, что еще нет. Но, повторяю, это не телефонный разговор. Нужно встретиться.
— Может быть, стоит позвонить в милицию?
— Что вы! Они же все испортят. У них обе ноги левые, вы же знаете.
— Да, — с горечью сказала она, припомнив двоих с собакой, — да. Когда вы сможете приехать?
— Приехать придется вам. Подозреваю, что за мной следят. Не хотелось бы привести их к вам домой. Эти люди способны на все. У вас есть мой адрес?
— Да, у меня тут записано. Но…
— Никаких «но». Приезжайте немедленно. Им же грозит опасность, вы что, не понимаете? Я жду.
Быков положил трубку. Она заметалась по квартире, лихорадочно и бестолково отыскивая ключи, сумочку, деньги…
На миг остановилась перед зеркалом. Господи, ну и чучело… Волосы копной, под глазами мешки, да и глаза, как у кролика — красные, зареванные… Хоть сейчас в фильм ужасов на главную роль. Ну, с глазами ничего не поделаешь, придется потерпеть, а остальное можно поправить. Надо поправить, а то дочка испугается.
Господи, взмолилась она, только бы они были живы! Ничего мне не надо, только бы они были живы. Уж я их как-нибудь выручу, любые деньги соберу, на панель пойду… Катька давно зовет, между прочим. Быков поможет. Он сильный, он тоже десантник. Он, хоть и хромой, им всем еще покажет… Ни к селу ни к городу в голову полезли старые фильмы перестроечных времен: неустрашимые афганцы возвращаются домой и вступают в неравный бой со всевозможной мафией. И, конечно, побеждают. А как же иначе? Так и надо, чтобы побеждали…
Это уже был бред. Тряхнув головой, она выбросила из головы все лишнее, наспех причесалась, припудрила щеки и нос и уже взялась за барашек замка, когда заметила, что собралась к Быкову в халате и тапочках. Вот те раз…
Оделась, второпях безжалостно выворачивая на пол содержимое шкафа. Что надеть? Джинсы, конечно. Плевать, что мятые — не на танцы. Блузка. Зонтик. Где сумочка? А, вот она, на столе…
Только выскочив на улицу, сообразила, что такси можно было вызвать по телефону. Стоянка в трех кварталах от дома, конечно же, пустовала. Добираться на перекладных? Это долго, а Быков сказал — немедленно. На минуту ей стало интересно: а что это за спешка? Если он что-то знает, то почему не позвонил сам? Но тут из-за угла вывернулась машина с зеленым огоньком, и она бросилась наперерез.
— Такси!
У машины уже был какой-то длинноногий субъект с букетом, большим тортом и бутылкой шампанского в руках. Неловко изогнувшись, он пытался открыть дверцу кончиками пальцев занятой руки. На подбежавшую дамочку субъект посмотрел с улыбкой — ничего, мать, доедешь на троллейбусе, — но она, не вступая в переговоры, оттолкнула его в сторону и запрыгнула на заднее сиденье. Длинноногому было не до пререканий: он ловил ускользающую бутылку.
— На Ленинградское и побыстрее, пожалуйста!
Таксист попался пожилой и философски настроенный. В газете, где работал Сергей, однажды напечатали статью о московских таксистах. Статья называлась «Продавцы скорости», но этот таксист, видимо, ее не читал — он никуда не торопился. На приборном щитке болтался выцветший до грязно-розового цвета треугольный вымпелок с желтой надписью: «За работу без аварий». Провожая глазами со свистом проносившиеся мимо автомобили, водитель беззлобно говорил, нимало, похоже, не заботясь о том, слушают ли его:
— Летят… Куда летят? От смерти не убежишь, всех денег не заработаешь. Вчера на дороге в Шереметьево один тоже… И что от него осталось? Куча горелого железа, вот и все. Торопиться надо не спеша. Я двадцать лет езжу, и ни одной аварии.
И он кивал на вымпелок, не отрывая рук от баранки и вглядываясь вдаль, как капитан дальнего плаванья. Валентина прекрасно понимала, что лишние десять-пятнадцать минут ничего не решат, но с трудом преодолевала искушение схватить сумочку и начать колотить этого философа по загривку, погоняя, как старую обленившуюся клячу. Слова бородатого Быкова вселили в нее надежду, и малейшее промедление выводило Валентину из себя. Наконец такси свернуло в заросший буйной зеленью двор с гаражами, беседками, перекладинами для выбивания ковров, квадратами «классиков» на мокром асфальте и неизменными старушками, которые по случаю ненастья переместились со скамеек у подъездов в одну из беседок. Валентина скользнула по ним невидящим взглядом, мельком удивившись тому, что одна из старушек одета в камуфляж но тут же забыв об этом — в конце концов это мог быть и старичок, а они почему-то очень любят одеваться в военное…
