Копавшийся в сейфе Рябцев вздрогнул и обернулся. Увидев вошедших, он длинно и очень витиевато выругался, захлопнул сейф и выпрямился, глядя через плечо полковника Сорокина на Забродова, который радостно улыбался, словно встретил старинного друга.
— Здорово, Рябцев, — сказал Сорокин. — Горишь на работе?
— Здравия желаю, товарищ полковник. Что это вы так поздно? И в такой странной компании…
— Не кривляйся, Рябцев. И не лезь в стол — выстрелить все равно не успеешь.
Рябцев убрал руку из ящика стола и криво улыбнулся.
— Что-то я вас не пойму, товарищ полковник.
— Сейчас поймешь, шкура. Я тебе все очень доходчиво объясню. Только сначала ты мне скажешь, где Климова.
— Какая Климова? Ах, эта… Дома, наверное, где ж ей еще быть?
— Брось, брось, Рябцев. Чтобы тебе было легче вспомнить, могу тебе сказать, что у нас имеется доказательство непричастности Забродова к убийствам. Быков, видишь ли, вел дневник, в который записывал имена и адреса намеченных жертв. Имя Забродова там тоже упомянуто, так что все твои старания выбить из Климовой нужные тебе показания — не более, чем мартышкин труд.
Рябцев на минуту задумался, а потом усмехнулся и покрутил головой.
— Чепуха. Даже если этот мифический дневник существует, из этого вовсе не следует, что Быков действовал в одиночку| И то, что имя Забродова внесено в список намеченных жертв, говорит лишь о давно назревавшем конфликте. Быков ведь и пытался его убить, это показала Климова. Так что Быкова Забродов застрелил, возможно, в целях самозащиты… и правильно сделал, таких и надо убивать. Но это не освобождает его от ответственности за ранее совершенные преступления. Та же Климова дала показания, из которых прямо следует, что Забродов и Быков были сообщниками. Вкупе с обнаруженными на квартире Забродова уликами это доказывает его виновность. И я не понимаю, товарищ полковник, как вы могли связаться с этим отребьем. Неужели вы ему поверили? Завтра Климова подпишет свои показания, и вам все станет ясно…
— Блестящая речь, — сказал Сорокин. — Тебе бы прокурором работать, в суде выступать, а ты тут штаны просиживаешь. Не подпишет Климова показания, даже не надейся. А вот те два сержанта, которых ты послал в Тушино, я думаю, уже утром начнут выдавать на-гора весьма интересную информацию. Тот, что постарше, может быть, и поломается для порядка, а с молодым, я думаю, проблем не будет.
Рябцев начал стремительно бледнеть. Он затравленно бегал глазами по сторонам, все время натыкаясь на улыбающееся лицо Забродова. Эта улыбка не сулила ничего хорошего.
— Подумай, Рябцев, — сказал Сорокин. — Адрес дачи Северцева нам твой Ковалев уже дал. Не скажешь, где Климова — сами найдем. Шкуру надо спасать, Рябцев.
— Уговорили, — прохрипел полинявший капитан, утирая разом вспотевший лоб. — Пропади оно все пропадом! Можете оформлять явку с повинной.
— Некогда нам с тобой сейчас возиться, — отмахнулся Сорокин. — Сдадим тебя дежурному, посидишь до утра в камере и изложишь все в письменном виде. Так где Климова?
— На даче у Северцева. Только вряд ли вы ее достанете.
— Это мы уже слыхали. Северцев там?
— Нет его. К утру должен появиться.
— Ладно, пошли.
— Стоп, полковник, — вмешался Илларион. — Не надо сажать капитана в камеру. Это еще успеется. Капитан поедет с нами.
— Куда это я поеду? — вскинулся Рябцев.
— К хозяину, — сказал Илларион. — Я думаю, он будет счастлив узнать, что ты самолично изловил Забродова.
— Не поеду, — уперся Рябцев. — Лучше сразу пристрелите.
— Поедешь, — сказал Илларион. — Вопрос только в том, впустят нас в ворота или нам придется брать их штурмом. Если будем штурмовать, я понесу тебя вместо щита. Как тебе такая перспектива? Майором тебе все равно уже не стать, зато умрешь, как герой. Погиб при задержании особо опасного преступника — это звучит гордо, а?
— Что ты задумал, Илларион? — спросил Мещеряков.
— Всю жизнь одно и то же: «что ты задумал, Илларион, что ты задумал, Илларион». Я задумал вытащить Климову — нечего ей там сидеть. То, что им не удалось взять ее сына, для нее лично ничего не меняет. Скорее, наоборот, — как только приедет Северцев, за нее возьмутся по-настоящему.
— Она хоть красивая?
— Весьма и весьма. Вот капитан не даст соврать, — кивнул Илларион в сторону Рябцева, который, понурившись, сидел у стола.
— Я мог бы и не спрашивать, — вздохнул Андрей. — Ты почему-то даже случайно с некрасивыми женщинами не знакомишься.
— Это потому, что женщины красивы все без исключения, — назидательно произнес Илларион. — Просто в моем присутствии их скрытая красота проявляется, расцветает и становится заметной…
— По контрасту, видимо, — предположил Мещеряков.
— Видимо, — не стал спорить Забродов. — Давай-ка, полковник, звони в казарму.
Мещеряков вздохнул, пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер.
— Дежурный? Ты, Савельев? Полковник Мещеряков тебя беспокоит.
— И тебе того же. Слушай, Савельев, подними-ка по тревоге третий взвод…
— Надо, Савельев.
— А моего приказа тебе мало?
— Что значит — не могу?
— Подожди, Андрей, — сказал Илларион, мягко отбирая у полковника трубку. Дай-ка я попробую.
Мещеряков сунул ему трубку и возмущенно повернулся к Сорокину.
— Совершенно от рук отбились, — пожаловался он.
— Его тоже можно понять, — сочувственно сказал Сорокин. Илларион махнул на них рукой, чтобы замолчали, и сказал в трубку:
— Савельев, привет. Это Забродов.
— Здравия желаю, товарищ капитан, — сказал невидимый Савельев.
— Петя, у нас тут с полковником возникла одна проблема. Надо бы помочь.
— Если надо, сделаем, Илларион. А что за проблема?
— Да ерунда. Хотим к товарищу в гости зайти, а он не пускает. Ты пришли кого-нибудь, если не трудно.
— Взвода хватит?
— Петя, я же не собираюсь захватывать власть в стране. Десяти добровольцев вполне достаточно…
— Куда прислать?
Илларион продиктовал адрес дачи Северцева.
— Только, Петя, пусть оденутся в гражданское. Ни к чему нашу фирму в это дело впутывать. Автоматы, гранаты — это все пусть полежит до лучших времен. Пистолеты можешь выдать на всякий случай. И пусть прямо к дому не подъезжают, а подождут где-нибудь в сторонке. Я их проинструктирую.
— Хорошо, Илларион. Когда нужны люди?
